Миф «свободы воли»

Дата создания:

27/03/2024

Богословские концепции свободы воли человека так же, как философские учения о том же предмете, подразделяются на 1). детерминистические (обуславливающие человеческую волю внешними или внутренними причинами, и в этом смысле пессимистические); 2). индетерминистические, или либертарианские (исповедующие беспричинность волений человеческого деятеля, его полное самовластие в принятии решений, или оптимистические), и 3). смешанные, или полулибертарианские. Н.О. Лосский в своем одноименном исследовании дает следующее общепринятое «отрицательное», или «относительное» определение «свободы воли»: «отсутствие зависимости какой либо деятельности или деятеля от какого-либо условия». В то время как дать положительное определение «свободы воли» труднее, потому что «это понятие приобретет определенное содержание, если нам удастся развить некоторое своеобразное учение о том, какова и как широка область того, что способен совершать деятель, и установить особый положительный характер его актов». Другая проблема (впервые отмеченная Гоббсом в трактате «Of liberty and necessity») заключается в том, что необходимо «различать свободу действия и свободу хотения. Свобода действия существует там, где возникшее хотение и решение не встречает препятствий для своего осуществления. Конечно, не этот вид свободы является предметом трудного философского исследования. Размышляя о свободе воли, философия ставит вопрос о свободе хотения» (Лосский Н.О. Свобода воли. Paris, «YMCA press», 1927. С. 8-9). Это весьма ценное замечание, к которому мы еще вернемся. Пока же следует сказать о том, что хотя Лосский и говорит о том, что «проблема свободы воли обсуждается в европейской философии приблизительно со времени Аристотеля» (Лосский Н.О. Свобода воли. Цит. изд. С.7), его исследование сосредоточено на анализе философии Нового времени, когда проблема свободы воли стала обсуждаться систематически. В связи с чем возникает вопрос относительно христианской природы самого этого понятия, потому что идеология модерна и сама специфика его проблематики характеризуется исключительно пост- и антихристианским содержанием. Свобода – это такая же навязчивая идея, или миф Нового времени, как теория эволюции, или прогресса (отсюда общий лжеименный «оптимизм» этих мифов). Можно, впрочем, предположить, что философия этой эпохи тотального отступления человечества от Бога только переосмысляет исконно христианское понятие «свободы воли», наполняя его собственным титаническим содержанием. Раз положительное определение «свободы воли» всегда обусловлено тем или иным мировоззрением или учением, которое это определение дает, значит, и значение «свободы воли» в новой философии будет коренным образом отличаться от христианского.

Между тем и с самим христианским, т.е. богословским определением «свободы воли» существует та же самая трудность, на которую не обращается должного внимания. Суть в том, что указанное различение свободы действия и свободы хотения, из которых только второе может считаться подлинной, или безусловной «свободой воли», является универсальным принципом и должно применяться и в богословии. И если этого не происходит, то определение «свободы воли» оказывается только относительным, т.е. идеологизированным, обусловленным не истинным положением вещей, но той или иной культурной парадигмой, или традицией, как это обстоит в гуманистической антихристианской идеологии Нового времени.

Так, в частности, общепринятое в Традиции Восточной Церкви учение о синергии основывается на индетермистической идее одновременного существования безусловной свободы воли человека и Бога, чем должны объясняться антиномические по содержанию фрагменты Св. Писания, говорящего и о Страшном Суде как неизбежной ответственности каждого разумного создания за свои действия, и о божественном волевом предопределении как предвечном избрании предназначенных ко спасению. Однако объясняться этот парадокс может и по-другому, т.е. строго детерминистически, а не либертариански. Такое толкование соотношения божественной и человеческой воли дается блж. Августином в его концепции предопределения. Суть ее сводится как раз к тому, что воля человека не является подлинной первопричиной его поступков. Или как сформулировал этот же принцип другой детерминист Шопенгауэр: «Человек может делать то, что он желает, но не может желать того, что ему желать». В частности, такими первичными силами, определяющими сами воления человека (которыми затем определяются его действия и что для эмпирического наблюдателя наивно представляется его полностью самовластными поступками), являются первородный грех – для ветхого человека и божественная благодать – для нового человека во Христе. Именно такое учение содержится в Посланиях апостола Павла, толкование которого Августином безукоризненно в своей точности. Согласно радикально-либертарианскому учению Пелагия (оппонента Августина), человек может не грешить и после грехопадения, если захочет, именно потому, что обладает безусловной свободой воли. По Августину же и Павлу, падший человек не может именно не захотеть грешить, потому что его воля порабощена наследственной греховностью, неотвратимо склоняющей ее ко греху. Исполнение заповедей является обязательным условием спасения и, чтобы ревновать о нем, христиане должны быть исполнены решимости исполнять эти заповеди. Поэтому «Бог производит» в них «и хотение, и действие» (Фил 2:13) по доброй воле, а вовсе не потому, что они хотят этого по собственной инициативе, а Бог Своею благодатью только исполняет их добрые намерения. Как падшая человеческая природа, рожденная первородным грехом, не освобождает каждого грешника от вины за совершаемые им личные грехи, хотя они непреодолимо детерминированы его ветхой природой, перед которой он бессилен («потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим 7:17)), так совершаемые силой божественной благодати христианские подвиги не лишают избранных личной заслуги, хотя они также детерминированы божественной волей («уже не я живу, но живёт во мне Христос» (Гал 2:20)), будучи предопределенными к этому прежде создания мира. «…так как Он избрал нас в Нём прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви, предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей, в похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном, в Котором мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его, каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нём» (Еф 1:4-9). Он избрал их не потому, что предвидел, что они будут непорочны или будут иметь какие-то предпосылки к этому (добрую волю, в частности), но для того, чтобы сделать их такими по одному только Своему благоволению к ним, буквально – ни за что, или по благодати, ради славы имени Своего. Если Бог, согласно полулибертарианской концепции синергии, предопределяет все, кроме того, что «находится в нашей власти», то такого рода исключениями и оказываются грех, который каждый совершает по собственной воле, склонившейся ко злу; и спасение от власти греха, потому что это сверхъестественно для человеческой природы. «Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно» (Мф 19:25-26). В таком случае насущным является вопрос об исторических источниках либертарианской идеи о безусловности свободы человеческой воли, или учения о совершенном самовластии человеческого деятеля.

Согласно нашей теории, идеи богословского либертарианства возникают в эпоху неоплатонизма и неостоицизма, в восточных (александрийской и антиохийской, в частности) богословских школах первых века н.э., т.е. у религиозных мыслителей, сформировавшихся на стыке эллинистического (и вообще языческого) и христианского мировоззрения, или античного и иудастического, таких как Филон и Пантен, Климент и Ориген, Валентин и Порфирий и им подобных. Исконно христианские (ветхо- и новозаветные) богословские понятия божественных ипостасей и божественной природы получают здесь искаженное содержание, а именно, проецируются в гностическую антропологию и сотериологию. Человеческая природа отличается от божественной тем, что не является причиной самой себя. Отсутствие такой самопричинности в разумной тварной природе делает ее волю изменчивой, подверженной различным факторам, или причинам. Гностическое (религиозно-синкретическое) учение переносит на человеческую волю (свобода которой всегда относительна) законы существования воли божественной природы, что и приводит к возникновению либертарианской концепции свободы воли человека как земного бога по естеству.

Иными словами, вопреки распространенному мнению, которое воспринимается как сама собой разумеющаяся истина, не требующая доказательств, либертарианское «оптимистическое» определение человеческой «свободы воли» не является христианским, но есть категория языческого мистицизма и в качестве рудимента такового (пережитка языческой «мудрости») существует и в церковно-богословской среде, причем, не только модернистской, но и святоотеческой. Абсолютное самовластие человека – это не библейская и не евангельская категория, но максима позднеантичной, восточно-эллинистической культуры. Поэтому, когда иудеи вступали в «культурный обмен» с соседями-язычниками и перенимали их религиозно-философские представления, они заявляли Богу: «мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными?» (Ин 8:33). Свобода в Христианстве – это свойство исключительно божественной, а не человеческой природы («Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2Кор 3:17)), которая, напротив, определяется здесь через противоположную категорию «рабства»: либо «рабства греху» (Ин 8:34), либо «рабства Богу» (Рим 1:1). Поэтому подлинную «свободу славы детей Божиих» (Рим 8:21) человек в Христианстве может обрести только «во Христе» (Гал 2:4), т.е. получить из божественной трансценденции, будучи лишен ее по собственной природе.

«…по природе бессмертен один лишь Бог, для человека же выбор смерти или вечной нетленной жизни зависит от него самого. В этом заключается истинно христианское определение человека, как свободного существа, в отличие от платонического учения, согласно которому человек по определению связан уже самим фактом своего материального бытия» (прот. Иоанн Мейендорф. Введение в святоотеческое. Ч.1, гл.3).

Как это ни поразительно, на самом деле, все равно наоборот: «истинно христианское определение человека» это именно определение детерминистическое, а не либертарианское, а именно, определение человека как безысходно связанного первородным грехом, перед властью которого он абсолютно бессилен, «ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего её, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только [она], но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим 8:19-23). Тогда как неоплатоническая антропология поздней античности при всем своем родовом фатализме уже наклонна была простирать свободу человека в сферу божественного. «Духовно-нравственный пафос Плотина (а также, конечно, и Порфирия) особенно очевиден там, где он говорит о восхождении души к ее вышестоящей ипостаси. В самом деле, если существование души однозначно обусловлено умом, восхождение души к уму — дело свободной воли, целенаправленного перехода от одного онтологического уровня к другому» (Лосев А. История античной эстетики. М., «Издательство АСТ». Т.VII. С.64).

Автономия от авторитета, независимость от установившихся порядков становятся идеологической реальностью тогда, когда «воля к власти» возникает в сознании индивидов, развитое эго которых выделило их из среды рода, в чем проявилось их декадентское мышление. Первыми о свободе воли, добродетелях «самообладания» и «самосовершенствования» и достигаемом с их помощью экзистенциальном освобождении заговорили зороастрийцы, буддисты и стоики. Что стало настоящей религиозно-культурной революцией для древне-иранского, индуистского и древне-греческого политеизма с их фатализмом. «Я учу, что есть действие, дело, воля» (Пишель Р. Будда, его жизнь и учение / Сост. Г. Г. Горбунова, доп. А. И. Кузьмина. — М.: Амрита-Русь, 2004. С. 82). «...ключевые идеи З<ороастризма>, а именно: отречение от индоиранских языческих культов, олицетворяющих природные стихии; появление абстрактной системы Амеша-Спента (“бессмертных святых”) как 7 ипостасных проявлений или творений единого божества Ахурамазды; доктрину выбора между добром и злом, разделёнными в земном мире (эра Визаришн). Впервые в древнем индоевропейском мире указывается, что личные деяния человека влияют на борьбу добра со злом, т.е. мысли, слова и дела индивидуума обусловливают состояние общества и космоса» (Чунакова О.М. Зороастризм. Большая российская энциклопедия 2004-2017). «Всё человечество Зенон [начал преподавать в Афинах ок. 300 г. до н.э.] делил на достойных (σπουδαίοι) и дурных, негодных (φαύλοι) (SVF I 216). Образцовым примером первых и обобщающим воплощением интеллектуально-нравственного совершенства выступает мудрец (σοφός). Он свободен от ошибочных суждений и страстей (SVF I 207; 215), во всём ведёт себя безупречно; такие люди самые счастливые (SVF I 216). Мудрец следует только своим внутренним принципам, а потому может демонстративно пренебрегать сферой “безразличного” и совершать шокирующие поступки в киническом духе (SVF I 247 сл., фрагменты из “Бесед” и “Государства”). Зенон, несомненно, понимал, что в его схеме мудрец оказывается редчайшим исключением (либо вообще остаётся фигурой чисто идеальной) и что не-мудрецы составляют подавляющее большинство. Поэтому он, видимо, признавал за некоторыми из них способность продвигаться к добродетели или, по крайней мере, ставил этот вопрос (SVF I 232; 234 ср. 222). Большое значение имеют этико-политические воззрения Зенона, которые тоже подразумевают деление людей на достойных и негодных, но не во всём с этим делением согласуются. Хотя люди разбросаны по различным городам и государствам и подчиняются разным законам, они – обитатели единого мира и должны иметь общую жизнь и общий порядок, а всех людей считать соотечественниками и согражданами (SVF I 262). На этом убеждении основано намеченное Зеноном учение об утопическом всемирном государстве, в котором гражданство обеспечивается не происхождением и социальным положением, а статусом разумного существа и добродетельностью. В “Государстве” Зенон объявляет гражданами, друзьями, домочадцами и людьми свободными только стремящихся к добродетели (SVF I 222)» (Столяров А. Зенон из Кития: жизнь и учение основателя Стои. Философская антропология 2020. Т.6. №1. С.134). Можно заметить, что уже первым стоикам были свойственны основные симптомы идеологии либерализма Нового времени и политический гностицизм, в частности, т.е. воля к власти «просвещения ради», решимость к общественным преобразованиям, рожденная сознанием себя мудрее и добродетельнее других даже до способности сделать их «лучше» путем развития до своего уровня.

Подобное можно сказать и о безусловной «свободе воли человека» в богословии: ее мотив – тот же персонализм, осознанная независимость себя как «развитой личности», сознание своих духовно-нравственных достижений. Самый озабоченной «свободой воли» персонаж в истории Церкви – это все тот же монах Пелагий, либертарианство которого было выражено столь ярко, что это стало очевидным для всех. Пелагианство – это богословское якобинство, апофеоз «независимости» человека от Бога, когда разумная тварь ощущает в себе такую духовную силу, что претендует на самоспасение и готова принять от Творца только «помощь» в самые трудные моменты своего штурма Небесной Бастилии. Между тем та концепция «синергии», которая неспроста получила от августиан обозначение «полупелагианства», отличается от учения Пелагия только степенью этой самопровозглашенной «автономии» от Бога, или количеством «гуманитарной помощи», которую здесь готовы принять от Всемогущего, дабы не уронить свое природное «достоинство». Свобода воли здесь – такая же верховная ценность, критическое отношение к которой воспринимается как посягательство на основы веры. Между тем Бог создал человека не со свободной, но – с изменчивой волей, потому что неизменностью обладает только нетварная природа, являющаяся причиной самой себя. Иными словами, природная воля человека – это и есть воля, открытая для детерминирования (для обожения – в частности). Само же по себе тварное может быть только изменчивым, а неизменяемым ему возможно становиться только по причастию этого свойства божественной природы. Соответственно, подлинно «свободной» (непреступной ни для кого, кроме Бога, и поэтому неизменно пребывающей в добре), или «нетленной» воля человека может становиться только по божественной благодати. Либо – в лжеименном гностическом значении «свободы» как наличия выбора, каковой («гномической» – в терминах Максима Исповедника) она становится в грехопадении, когда уподобляется воли дьявола, который и есть отец всех либертарианцев этого рода, т.е. эмансипированных на почве волюнтаризма. Поэтому богословским либертарианством мы называем религиозное учение о воли как производительной силе спасения, что (осознанно или неосознанно) является неогностицизмом как атавизмом языческого сознания, или сознания ветхого человека, созданного грехопадением «по образу и подобию» дьявола, этого «отца» либертарианства как титанической идеологии независимости твари от своего Творца. Свобода действия здесь, простираясь чуть дальше инстинкта животных, является демонической иллюзией «свободы воли», которую поработившей ветхого человека дьявол оставляет ему для того, что тот не видел своего рабства.

Этой мифической «автономией воли» и были одержимы все религиозные якобинцы Нового времени: Руссо и Кант, Гегель и Шеллинг, Прудон и Ламенне, Достоевский и Толстой, Соловьев и Бердяев, Дж. Макдональд и К.Льюис и бесчисленное множество других неогностических «мудрецов» эпохи модерна. Каждым из них считал своим долгом выступить с декларацией своей «независимости» от Бога и Его Церкви, провозгласить «самоопределение» своей личности на отчей земле, даже не прося дать ему «надлежащую часть имения» (Лк 15:12), но овладевая «своей долей жизни» как чем-то принадлежащим ему по праву.

«Свобода от внутренней борьбы действительно приближала бы нацию к тому состоянию, которое является необходимым условием мессианического достоинства. Истинный Искупитель свободен от внутренней борьбы, потому что воля его направлена всецело в одну сторону, в сторону добра. Сила, искупляющая и спасающая человечество, воплощаясь в земном существе, сама по себе должна быть свободна от греха. И если душа нации берет на себя роль такой силы, ясно, что эта душа не должна в себе разделяться» (Мейер А.А.. Религиозный смысл мессианизма / Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде). История в материалах и документах. В трех томах 1907-1917. М., «Русский путь». Т.3. С.11-12).

Это пример ярко выраженного гностического беснования, одержимости «христианского мыслителя» демонической «прелестью», претензией вошедшего в экстаз «народного трибуна» на атрибуты божественной природы. Но вот эта же идеология религиозного либертарианства звучит менее явственно и поэтому, кажется уже вполне ортодоксальной по духу, не противоречащей концепции православной «синергии».

«Выбор свободен; с точки зрения всемирного, историю включающего христианства, — нет предопределения я, рока, закона. Главный исторический путь человечества указан, но не приказан; обозначен, но не назначен. Мир свободен погибнуть (говоря чисто христианским языком) или спастись. Оборвется ли путь в небытие, в абсолют отрицания, или дойдет до высших ступеней бытия, до абсолютного утверждения — это зависит от силы напряженной воли человечества и от ее единства с волей мировой, Божественной. Можно лишь сказать, что в самом человечестве заложено громадное стремление достичь предельной черты своего пути. Мир хочет “спастись”» (Гиппиус З.Н.. История в христианстве / Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге. Цит. изд. Т.3. С.34-35).

Поэтому, повторим, даже традиционное для восточного богословия учение о «сотрудничестве» божественной благодати и свободной воли человека как направленных к добру сил, имеющих причину в самих себе, в равной мере самовластных, или учение о том, что «в самом человеческой природе заложено громадное стремление» ко всяческому благу (или «естественная благодать» – в терминах Пелагия) отличается от этого отборного гностицизма только степенью гуманистической автономии.

«Свобода в том и заключается, что я могу начать ряд действий от самого себя. Могу самоопределиться. Божественное предвидение не есть предопределение, т.е. не есть посягательство на мою свободу. Бог не может коснуться моей свободы. Не может! Иначе Он перестал бы быть Богом. Ибо человеческая свобода есть образ божественной свободы. Не случайно человек именуется богом с маленькой буквы, своего рода божество, поскольку он богоподобное существо» (проф. Осипов А.И. «Каждый решает для себя сам: быть с Богом или вопреки ему». Вологодская епархиальная газета, 1999. № 8-9 (52-53)).

И снова все наоборот. Во-первых, Бог перестал бы быть Собой, если бы был ограничен самовластием Своих созданий. А во-вторых, образ Божий не есть подобие Божие. Образ – это сущность (природа), а подобие – это сверхсущность (т.е., наоборот, выход за границы природы). Богоподобие это качество сущего, и оно всегда по благодати и только по благодати. Богоподобие по природе – это и есть основной принцип гностицизма как ложной религии вообще и лжехристианства, в частности. Первородный грех, лишая падшего человека благодати, тем самым, лишает его и всякого подобия Бога. Поэтому падшему человеку как либертарианскому подобию сатаны спастись невозможно, это для него сверхъестественно и посильно только божественной благодати, на которую все упование христианина, о которой он непрестанно просит как о божественной милости к «недостойному рабу». И это – подлинная ортодоксия, богословие, соответствующая божественному Откровению (учению Христа и Его Апостолов). Поэтому когда мы слышим другое богословие «патристического синтеза», где отчетливо или приглушенно звучат противоположные идеи либертарианства, это нельзя объяснить не чем иным, как «синтезом» новозаветного учения с языческой «мудростью» Платона и Аристотеля, Зенона и Сенеки, Плотина и Порфирия, Шеллинга и Гегеля, Достоевского и Соловьева и т.д. «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир [своею] мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1Кор 1:18-21). И так же, как «лжеименный» мудрости, или гнозису «мира сего» Апостол противопоставляет подлинную мудрость, или истинное знание Христианства о Боге и человеке, ложная либертарианская концепция спасения человека свободной волей опровергается учением того же Апостола о сотериологическом предетерминизме, или о божественном благоволении как единственной причине спасения избранных.

«История спора этих двух направлений [детерминизма и индетерминизма] отчетливо показывает, что истина действительно может быть найдена не иначе, как путем синтеза их, но этот синтез может быть осуществлен только на почве индетерминизма, именно того индетерминизма, который вырабатывает положительное понятие свободы» (Лосский Н.О. Свобода воли. Цит. изд. С.54).

Положительно синкретическим Лосский называет такое понятие свободы воли, которое основывается исключительно на особенностях, или характере личности, когда воля детерминируется только имманентными, а не внешними причинами:

«никакой предмет, находящийся вне субстанциального деятеля, не может вторгнуться в сферу его индивидуальности и породить перемену в нем: всякая перемена в субстанциальном деятеле, напр. в человеческом я, есть его собственное действие, собственное проявление... содержание [которого] деятель создает из собственных недр своих, собственною творческою силою своею» (Лосский Н.О. Свобода воли. Цит. изд. С.75).

Однако, повторим, сам Лосский приходит к такому выводу на основании изучения истории этого спора в Новое время, что означает, что его собственная теория персонализма детерминирована этой гуманистической традицией.

«...согласно общему смыслу понятия свободы [говорит Липпс], хотение человека можно назвать свободным, поскольку оно определяется личностью, т.е. поскольку его свойства зависят от свойств личности» (Лосский Н.О. Свобода воли. Цит. изд. С.51-52),

иными словами, определяются природой личности. По сути, так же понимал свободу воли и Пелагий. «...кратко посмотрим со вниманием на те высказывания, о которых [судьи в приговоре] сказали, что в них Пелагий отверг и анафематствовал то, что противоположно [церковному учению]. <…> что “благодать Бога и [Его] помощь не подаются нам для отдельных действий, но заключаются в свободном решении, или в законе и учении”; что “благодать Бога дается в соответствии с нашими заслугами, и поэтому сама благодать помещена в воле людей; [она зависит от того], будет ли [человек] достоин или недостоин”; что “[люди] не могли бы называться сынами Бога, если бы не сделались во всех отношениях без греха”; <….> что “наша победа происходит не от помощи Бога, а от свободного решения”; что, как следует из сказанного апостолом Петром о нас как о соучастниках Божественной природы, душа может быть без греха точно так же, как Бог» (Св. Августин, епископ Гиппонский О деяния Пелагия / пер. Д. В. Смирнов. www.virtusetgloria.org). Что показывает нехристианский характер «общего смысла понятия свободы» в персонализме Лосского, потому что в Христианстве, во-первых, воля и действия принадлежат природе, а не ипостаси, а во-вторых, только божественной природе достаточно самой себя для воления и совершения блага, тварный же «субстанциональный деятель» (термин Лосского, общий для Бога и Его разумных творений) не обладает такой характеристикой. Поэтому воля падшего человека детерминируется его падшей природой, т.е. привнесенным в нее первородным грехом законом греховных страстей (в результате чего совершаются противоестественные действия, т.е. грехи, или беззакония). «…но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим 7:23). А воля нового человека во Христе детерминируется благодатью, или «одним духом с Господом» (1Кор 6:17) как законом божественной природы, поэтому христианин оказывается способен исполнять сверхъестественные заповеди Евангелия. «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное» (Мф 5:22). «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нём, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин 5:15). Соответственно, присвоение совершаемого силой божественной природы (благодати) творческой силе человеческого естества (природной воле) и вообще отсутствие различия в принципе воления и действия божественной и человеческой природы в новой философии и новом богословии является характерными признаками их неоязыческой «мудрости» (1Кор 17-31), или «лжеименного знания» (1Тим 6:20), а именно, неопелагианства и неогностицизма. То же самое касается отрицания непреодолимости действия закона греха (или духов злобы) на волю падшего человека. Что в сумме и дает гуманистический миф «свободы», или «автономии воли» в отношении этих двух сил, или причин (божественного и демонического, или сверхъестественного и противоестественного).

Александр Буздалов

продолжение следует

+А воля нового человека во Христе детерминируется благодатью, или «одним духом с Господом» (1Кор 6:17) + Не всегда сразу детерминируется благодатью, вот ведь в чем дело.. Но я не нашла учения о синергии у святых отцов именно в стиле современных проповедн. Например свящ Георгия Максимова : " Совершенная вера есть дар Бога человекеу, но начальная вера – это дар от человека Богу она проистекает из самого человека."https://t.me/s/otecgeorgy?before=998 Напротив, даже следа синергии как "дара Богу" , учения о свободной воли как источника светлой силы и действенного желания себе добра, не нахожу. Немощь и плач о немощи- это пожалуйста! [Но и он подаётся Богом.] Вот, например, из учения святителя Григория Великого. Двоеслова. "Разумеется, Он забирает каменное сердце, когда отнимает у нас черствость гордости и подает плотяное сердце, когда затем ту же нашу черствость обращает в чувствительность. Через руки же, как мы неоднократно учили, обозначаются дела. Итак, гордиться добродетелью в делах, в противность благодати Щедродателя, это значит воздевать к Богу руки с виною. Ведь тот, кто, говоря перед лицом Вечного Судии, приписывает себе, что он сделал доброго, протягивает к Богу руки с гордостью. Праведные исправляются наказаниями которые они выдерживают – Ибо что есть дух человека, если не дух гордыни? [Примечание в тексте: Подобная мысль встречается у блаженного Августина «Человеческая смертная природа надута гордыней» Блаж. Августин еп. Иппонийский Исповедь. С. 404.] когда ум находится в томлении, он по большей части редко считает раны, которые претерпевает его добродетель, [ С В: напомню,речь у Святителя Григория о праведниках! ] и вопреки тому, что он почти полностью наполнен болью, он словно изъят из ее власти и пребывает не в состоянии считаться с смятением мыслей, его переполняющих.Он видит себя на грани стремительного падения, и его печаль сурово противостоит ему, так что он не должен ослаблять своего сопротивления. Дымки окутывают очи, к чему бы они ни были обращены, поскольку тьма преграждает взгляд. Опечаленная душа не видит ничего кроме тьмы. Но милосердный Судия так устроил, что сама эта печаль, отягощающая даже действие молитвы, ходатайствует о нас более усиленно. Тогда наш Создатель видит беспросветность нашего горя и снова проливает скрывавшиеся лучи света, так что ум, будучи немедленно ободрен Его дарами, наполняется силой, которая совсем недавно сопротивляющимся злом была сокрыта гордыней. Он тотчас же освобождается от тяготы уныния и устремляется к созерцанию тьмы своего смятенного состояния" ------Где здесь "синергия"? ----- Или здесь: "Как если бы душа, застигнутая в искушении и немощи, говорила: «Нагим родила меня прежде благодать через веру, нагим та же благодать спасет меня при исходе». И ср. Лосский: человек "создает из собственных недр своих, собственною творческою силою своею" Что создаёт, когда недра души- голые ?! И там тьма и бессилие как показал святитель Григорий в своём толковании на книгу Иова, https://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Dvoeslov/moralii-na-knigu-iova/1 но людям неприятно сознавать это и быть зависимыми во всем от Бога, чуток нужно подсахарить! Архимандрит Софроний Сахаров: "Погрузившийся в глубокое сердце ум, в самом акте этого молитвенного погружения совлекается всякого образа, не только видимого, но и мысленного, и в состоянии этой чистоты удостаивается предстоять Богу;.. В этом состоянии обнаруживается, что душа естественно стремится к Богу, и подобна Ему, и бесстрастна по естеству своему." "каждая человеческая личность-ипостась, созданная по образу абсолютных Божественных Ипостасей, способна вместить в себе полноту всечеловеческого бытия, как каждая Божественная Ипостась является носителем всей полноты Божеского бытия, а таков глубокий смысл второй заповеди, то и бороться со злом, космическим злом каждый будет, начиная с самого себя."- этим т.е "общим делом" иначе: "все за всех виноваты", и объясняет отец Софроний причину почему я "ипостась, созданная по образу абсолютных Божественных Ипостасей", с "богоподобной свободой"[тоже опред.архим Сфр] должна оплакивать свои грехи. "Всечеловечность", очищение "космоса", ничего нового, одним словом. Благодарю за статью, жду продолжение.

Буздалов А. - С.В.

2024-03-28 15:10:53

++ Но я не нашла учения о синергии у святых отцов именно в стиле современных проповеди++ Об этом как раз будет во второй части, но заранее могу сказать, примеров хватает, иначе богословскому модернизму не на что было бы опереться и претендовать на неопатристику

Георгий Селин

2024-03-28 18:01:48

//С В: Вот, например, из учения святителя Григория Великого. Двоеслова. "Разумеется, Он забирает каменное сердце, когда отнимает у нас черствость гордости и подает плотяное сердце, когда затем ту же нашу черствость обращает в чувствительность. Через руки же, как мы неоднократно учили, обозначаются дела. Итак, гордиться добродетелью в делах, в противность благодати Щедродателя, это значит воздевать к Богу руки с виною. Ведь тот, кто, говоря перед лицом Вечного Судии, приписывает себе, что он сделал доброго, протягивает к Богу руки с гордостью. Праведные исправляются наказаниями которые они выдерживают – Ибо что есть дух человека, если не дух гордыни? /…/ ------Где здесь "синергия"? ----- Или здесь: "Как если бы душа, застигнутая в искушении и немощи, говорила: «Нагим родила меня прежде благодать через веру, нагим та же благодать спасет меня при исходе». И ср. Лосский: человек "создает из собственных недр своих, собственною творческою силою своею" Что создаёт, когда недра души- голые ?! // Сравните учение Лосского с учением Рамхаля (рабби Моше Хаима Луццато): «Всевышний, благословен Он, сдержал себя, точнее, сдержал свою способность создавать, и создал не по мере силы своей, а так, как хотел и задумал, и, кроме того, СДЕЛАЛ СОЗДАНИЯ НЕСОВЕРШЕННЫМИ, С ТЕМ ЧТОБЫ ОНИ ВОСПОЛНИЛИ СЕБЯ САМИ. ТОГДА СОВЕРШЕНСТВО СТАНЕТ ИХ НАГРАДОЙ ЗА ТРУД, ВЛОЖЕННЫЙ В ЕГО ДОСТИЖЕНИЕ. И все это сделал Всевышний из желания принести человеку совершенное добро». https://toldot.com/articles/articles_17136.html Простите, я опять со своими «евреями» и Талмудом. Но именно там, в талмудическом восприятии Творца и мiра ― истоки богословского модернизма.

Буздалов А. - Георгию Селину

2024-03-29 02:01:42

Верно, о. Георгий. Только талмудизм это и есть оязыченный иудаизм и в этом смысле "богословский модернизм", или ортоксия + мудрость мира сего... т.е. ум князей мира сего, вложенный в сознание ортодокса

С В

2024-03-29 06:58:52

"Евагрий же был греком по национальности и мировоззрению, блестяще образованным философом, наследником Платона и его школы." "Мать Оригена была, предположительно, еврейского происхождения" "Пелагий родился в семье кельтского происхождения" --- Евреи примитивны в философии ,но у них сильна магия в крови, это да. +Сравните учение Лосского с учением Рамхаля+ Лосский - «Шанель Шанс» ,Моше Хаим -запах чеснока Т.к у него всё откровенно ,мог бы рабби и короче сказать: я и есть Всевышний! Греческое лукавое изящество мысли притягивало сектантов- евреев ,а греков ,по желанию обладать тайными религигиозным знаниями , к мистике иудеев. Да так.. что св Иоанн Златоуст умолял своих соотечественников не бегать в синагогу [ св Златоустт" Против иддеев" ]. Т.е соблазн велик с обеих сторон. я согласна с АБ. +талмудизм это и есть оязыченный иудаизм и в этом смысле "богословский модернизм+ ----------------- +То же самое касается отрицания непреодолимости действия закона греха (или духов злобы) на волю падшего человека.+ Думаю, Вы услышали стук самого сердца ереси ! Можно прощупать пульс и на вене "свободной воли" и у артерии "синергизма", но кровь разгоняет по ним именно " добрая природа" падшего человека, сердце несокрушенное, [или полусокрушенное] без личной вины греха Адама,а только со "следствиями" . Сердце, сохранившее силу и естественное добро по учению Восточных Патриархов настолько что может не падать в смертный грех ,если захочет.

С В

2024-03-29 10:48:56

Задам один вопрос Вам Александр Вячеславович и если захочет ответить и отец Георгий, то буду благодарна. Об этом я спрашивала ради понимания Веры и у других , но не находила ответа. Цитаты св.отцов разные по этой теме. [Задавала и Р А Вершилле ,т.к у него есть статья о том что " Человек есть неполное существо" ] На первый взгляд, вопрос простой: После падения, Адам потерял веру или нет? И : возможно ли на Земле знание Бога, а не только вера в Него? как например утверждает архимандрит Софроний Сахаров вслед за Силуаном [думаю он приписывает старцу свое учение ] "Старец говорил: «Иное дело — веровать в Бога, и иное — знать Бога» Возможно ли человеку во плоти "знать Бога" ? Это второй вопрос.

Георгий Селин

2024-03-29 10:56:14

ОСИПОВ: Бог не может коснуться моей свободы. Не может! Иначе Он перестал бы быть Богом. Ибо человеческая свобода есть образ божественной свободы. /…/ (проф. Осипов А.И. «Каждый решает для себя сам: быть с Богом или вопреки ему». Вологодская епархиальная газета, 1999. № 8-9 (52-53)). БУЗДАЛОВ: И снова все наоборот. Во-первых, Бог перестал бы быть Собой, если бы был ограничен самовластием Своих созданий. Г.С.: Апперкот в профессорскую печень. Зачётный удар.

Георгий Селин

2024-03-29 11:06:54

//образ Божий не есть подобие Божие. Образ – это сущность (природа), а подобие – это сверхсущность (т.е., наоборот, выход за границы природы). Богоподобие это качество сущего, и оно всегда по благодати и только по благодати. Богоподобие по природе – это и есть основной принцип гностицизма как ложной религии вообще и лжехристианства, в частности.// ----- !!!

Георгий Селин

2024-03-29 11:40:06

Александр Вячеславович, может ли Бог создать такой камень, который не сможет сдвинуть? Может. Этот камень ― сердце человека. Как Вам такой ответ?

Буздалов А. - Георгию Селину

2024-03-29 13:27:25

С чего бы Ему не мочь? ++И дам им сердце единое, и дух новый вложу в них, и возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное++ (Иез 11:19).

Михаил

2024-03-29 17:29:15

Откр. 1:5 и от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных. Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею Беда Достопочтенный Можно понять, что есть особая причина для того, что Господь называется первенцем, как и говорит о Нем в Откровении Иоанн. <…> И апостол Павел пишет: Ибо, кого Он предузнал, тем и предопределил (быть) подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братьями (Рим 8:29). Он - первородный между многими братьями, потому что тем, которые приняли Его, <… > дал власть быть чадами Божиими (Ин 1:12), из которых по праву именуется первенцем, поскольку по достоинству идет впереди всех усыновленных, даже тех, время чьего рождения предшествовало Его воплощению. Следовательно, они воистину могут засвидетельствовать вместе с Иоанном: Идущий за нами стал впереди нас , - что значит: Он родился в мир после нас, но силой Своей добродетели и Царства по праву именуется первенцем среди всех нас. Свободны ли были в волеизъявлении, точнее сказать в проявлении свое "доброй воли" рожденные до воплощения Бога Слова, не знавшие и не слышавшие о Христе и те коих Он предопределил ко спасению?

Буздалов А. - Михаилу

2024-03-29 18:10:16

Быть свободным в своей воле это не значит иметь хотение от себя, как принято думать в гномическом состоянии воли, когда никакой другой "свободы воли" не знаешь и даже не подозреваешь о существовании какой-то другой "свободы воли". Свобода только в Боге и только в Его воле. Как Он есть сама Истина и Жизнь, так Он есть и сама Свобода. Поэтому и для человека иметь свободную волю значит иметь Божью, а не свою волю. ++Да будет воля Твоя++ Поэтому и все усыновленные Богом повторяют эти слова вслед за Единородным Сыном Божьим, и обретают истинную свободу воли. Или так же, как имеют "ум Христов", имеют и волю Христову. И поэтому такая воля является неотъемлемой частью предопределения как Божьего благоволения к избранным. Он таким образом избрал Их, что предопределил даровать Им Свое благоволение, а не предвидел, что они сами будут иметь добрую волю. Предопределение это то, что делает Один только Бог, а не тот, кого Он предопределяет. Он саму их добрую волю предопределил, само качество и вектор их воли задал еще до создания мира, единственно по Своей милости предуготовал им спасение как освобождение от рабства дьяволу

Михаил

2024-03-29 19:23:20

Благодарю.Полностью согласен, видение своей наготы лишает гордости.

Геронтий

2024-03-30 04:06:27

Мне кажется, уважаемый Александр, что вы несколько ошибаетесь, и ошибка ваша, по-моему мнению, в следующем. Вы верно учите, что воля падшего человека детерминирована грехом к погибели, и собственными усилиями никому не спастись. И я знаю, что то, о чем я скажу далее, вы назовете полулибертарианством, поскольку мною признается как необходимость и наличие желания человека знать истину и стремиться к ней, так и невозможность спастись собственными усилиями. Но полулибертарианской у вас называется точка зрения средняя между взглядом на спасение, как исключительно на результат собственных усилий, и взглядом, согласно которому спасение предопределено Богом и зависит исключительно от Него. Однако же, названное вами полулибертарианством, таковым может быть только тогда, когда понимается, что усилие человека важно так же, как и действие Бога – я рассуждаю формально-логически. Если же для достижения спасения признается и необходимость человеческих усилий, но притом никакого равенства между усилиями самого человека и действием благодати Божией не ставится, то как же такое понимание может быть названо полулибертарианским? Приведу следующий пример: чтобы нагреть воду в кастрюле мне надо её поставить на конфорку электроплиты и повернуть ручку регулятора, после чего мне будет позволительно сказать, когда начнется кипение, что я согрел воду. Но разве из этого следует, что я учу о синергии моего действия по включению конфорки и действию электричества в элементе нагрева? Я, может быть, заблуждаюсь насчет ваших взглядов, и в продолжение вашего текста вы на это ещё укажите, но пока я говорю только о том, что увидел на данный момент. Но, может быть, я чего-то просмотрел?

Дата создания:

Комментарии

Оставить комментарий