Гавана-2 и когнитивный диссонанс церковного сознания

Фото: РИА-Новости

Возможность новой встречи Предстоятеля Русской Церкви с папой Римским, анонсированная главой ОВЦС МП митр. Иларионом (Алфеевым) во время его недавнего визита в Ватикан и в последующих интервью, конечно, не осталась незамеченной российской церковной общественностью. Обсуждение этой горячей новости в православном рунете, как правило, сводится к тем мерам противодействия готовящемуся беззаконию, которые предлагают отдельные энтузиасты или сообщества. При этом можно выделить две основные стратегии, которые используются для решения этой весьма деликатной проблемы.

Само по себе возмущение людей и неприятие ими Гаваны, конечно, совершенно справедливо. Это абсолютно адекватная реакция церковного сознания на каноническое преступление. При этом нелегитимным является, разумеется, не сам факт встречи патриарха с главой еретического сообщества, но тот экуменический контекст, в котором она, несомненно, происходила и те антиканонические цели («восстановление единства церквей»), которые она очевидным образом преследует. Для чего была организована первая встреча папы Римского и Московского патриарха и почему должна будет состояться вторая и последующие, обо все этом ясно дали понять авторы Совместного заявления главы Ватикана и МП и в самом тексте этого документа, и в комментариях к нему.

«Единство Церкви — это действие Святого Духа. Мы разделились в ответ на нашу греховность, а вот заповедь спасительную христиане не сумели сохранить. Если же говорить о том, как может произойти воссоединение, то это будет Божие чудо, — если мы до этого когда-нибудь доживем» (Интервью Святейшего Патриарха Кирилла по итогам Первосвятительского визита в страны Латинской Америки).

«В православном народе существует очень большое предубеждение против католиков, и мы никоим образом не должны рисковать единством наших церквей и миром в наших церквах. <…> нужно двигаться постепенно и спокойно, чтобы не вносить соблазн в сердца наших верующих» (Интервью митр. Илариона (Алфеева) итальянскому изданию «Il Messaggerо» (19.08.2018)).

«Встреча папы Франциска с патриархом Кириллом – это первый шаг на пути к единству Церкви, – считает кардинал Курт Кох, один из участников исторических переговоров в Гаване. – "Эта встреча – важный шаг, но вместе с тем это еще не конечная цель, и потому нам предстоит большая работа", – сказал кардинал К.Кох, возглавляющий Папский совет по содействию христианскому единству» (Глава папского совета назвал встречу патриарха Кирилла с понтификом первым шагом на пути к церковному единству).

Поэтому текст «Совместного заявления» папы Франциска и патриарха Кирилла богословски неприемлем от начала и до конца. Потому что он лжехристианский, по своей сути. Например:

«Православные и католики объединены не только общим Преданием Церкви первого тысячелетия, но и миссией проповеди Евангелия Христова в современном мире» (Совместное заявление Папы Римского Франциска и Святейшего Патриарха Кирилла).

Нет, никогда не было и не может быть в будущем у Православной Церкви общей миссии с еретическим католицизмом. Потому что единство миссии означает единство веры. Если утверждается первое, значит, предполагается и второе. Следовательно, «православная» сторона этого документа, расписавшись в «единстве миссии», расписалась и в единстве веры с сообществом, осужденном на канонических соборах Христовой Церкви. И эти анафемы уже никто не может отменить: ни Московский, ни Константинопольский патриарх, ни русский, ни греческий Священный Синод, ни один Поместный, ни даже Вселенский собор (что, собственно, и собирались сделать на Крите в отношении всех «инославных» вообще). Потому что всякий такой собор, который захочет это сделать (отменить справедливо наложенную на еретиков анафему), тем самым, сам засвидетельствует свою еретичность, свое единомыслие с осужденными и отречется от единоверия со святыми отцами соборов, праведно и богоугодно отлучившими еретиков от Церкви.

«Клятва или анафема на противящихся Соборной Церкви, т.е. на крестящихся двумя перстами или в чем-нибудь ином противящихся и не покоряющихся, будучи соборно наложена восточными патриархами, имеет оставаться благодатию Христовой твердою, непоколебимою и неразрешимою до скончания века. Вы еще спрашиваете: наложенную анафему разрешил ли впоследствии какой-нибудь восточный Собор или нет? Отвечаю: мог ли быть подобный Собор, за исключением какого-нибудь противного Богу и Святой Церкви, который бы собрался на опровержение истины и утверждение лжи? В Церкви Христовой такого злочестивого Собора вовеки не будет. Вы еще спрашиваете — могут ли какие-нибудь архиереи, помимо Собора и согласия и воли восточных патриархов, разрешить подобную клятву? Отвечаю: это никак невозможно; несть бо нестроения Бог, но мира. Знайте твердо, что все архиереи при своем рукоположении получают одну и ту же благодать Святого Духа и обязаны, как зеницу ока, хранить чистоту и непорочность православной веры, а также и все апостольские предания и правила святых Апостолов, вселенских и поместных Соборов и богоносных отцов, какие содержит Святая, Соборная и Апостольская Церковь. От Того же Святого Духа они приняли власть вязать и решить по тому чину, какой установил Святой Дух через святых Апостолов во святой Церкви. Разорять же апостольские предания и церковные правила — такой власти архиереи от Святого Духа не получили, поэтому разрешить вышеупомянутую анафему на противников соборной Церкви, как правильно и согласно святым Соборам наложенную, ни архиереям, ни восточным патриархам никак нельзя, а если бы кто покусился это сделать, то это было бы противно Богу и святой Церкви. Вы еще спрашиваете: если эту анафему никто из архиереев не может разрешить без восточных патриархов, то не разрешена ли она восточными? Отвечаю: не только никакому архиерею без восточных патриархов, но и самим восточным патриархам невозможно разрешить эту клятву, как об этом достаточно уже сказано, ибо таковая анафема вечно неразрешима» (преп. Паисий Величковский. Цит. по изд.: Прот. Сергий Четвериков. Правда христианства. Молдавский старец Паисий Величковский. М.: Крутицкое Патриаршее подворье. Общество любителей церковной истории. 1998. С. 218–221).

И вот поскольку антиканоничность, или попросту преступность, Гаванской и ей подобных встреч и лживость подписанных на них документов для большинства очевидна, для решения этого щекотливого вопроса миряне-энтузиасты прибегает к следующей уловке, которая заключается в своего рода ложном смиренномудрии. Поскольку сказать прямо, что архиереи впали в вероотступничество, у них не хватает духу (а это, действительно, страшновато), духовные чада заблудшего в вере отца честного принимают позу праведных Сима и Иафета, которые, видя обнажившуюся срамоту уснувшего в экуменическом хмеле Ноя, пытаются ее чем-то прикрыть. Ложность такого поведения заключается в том, что это принципиально другая ситуация, поскольку речь идет не о простительном безнравственном поступке, но о преступлении веры, относящемся ко всей Церкви. И здесь уже нельзя отделить грех от грешника, преступление от преступника, только потому, что последний – духовно близкий человек.

Однако делается именно это, выбирается такая тактика поведения. Для этого те, кто пограмотней (это, как правило, иереи, имеющие богословское образование и эрудицию), начинают неутомимо перечислять те деструктивные последствия для церковной жизни, к которым Гавана уже привела и которые только усугубит новая экуменическая «встреча на Эльбе». Все, что при этом называется (уход части клира и верующих в раскол или в непомин; значительный отток прихожан; падение авторитета священноначалия и Поместной Церкви, в целом; какие-то серьезные потрясения в качестве гнева Божия и т.д.), опять же, совершенно справедливо и хорошо обоснованно. Но суть заключается все-таки не в этом, но – именно в том компромиссе с грехом, то есть, с тем злом для Церкви, которое совершается священноначалием и которое отчасти оправдывается ложным «смирением» духовного чада.

«Так уже в первом пункте Совместного заявления говориться: “С радостью мы встретились как братья по христианской вере…”. Вопрос “братства” между католиками и православными неоднозначный, а особенно “по христианской вере”. Ведь католическое вероучение содержит целый ряд еретических утверждений, а святой апостол Павел заповедует: “Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден” (Тит. 3:10,11). Святитель Василий Великий в толковании на эти слова говорит, что нужно “смотреть на него, как на язычника и мытаря” (Мф. 18:17). Хотя с другой стороны всегда можно сказать, что еретики – это наши братья, только заблудшие» (Александров К. Будет ли новая встреча Патриарха Кирилла и папы Франциска?).

А зачем нам «с другой стороны» на ересь и еретиков смотреть? Нам что «стороны» святого апостола Павла и святителя Василия Великого, святителя Фотия и святителя Григория Паламы недостаточно, что ли, для полноты картины? Потрясения для Церкви, которые неотвратимо влекут за собой преступные экуменические «встречи в верхах», перечисляются поистине страшные: Церковь Божия разоряется, чада Христовы гибнут, исхищенные волками. Но сами эти волки – «смиренномудро» прикрываются «овечьими шкурами» руками духовных чад… Такая сюрреалистическая картина получается. Он виноват, но… он не виноват, потому что он нам отец честной.

Отсюда – другой вид, или более радикальная форма этого когнитивного диссонанса. Принцип тот же самый (какая-то иезуитская диалектика,  деление преступления на «хорошие» и «не очень» его составляющие), только исполнение более топорное. Такое решение этого канонического ребуса находят, как правило, миряне-публицисты. Для выхода из образовавшегося тупика истории Русской Церкви (то есть, для оправдания беззакония Патриархии всеми правдами и неправдами) они находят «козла отпущения грехов» в лице главы Отдела внешних церковных связей митр. Илариона и его сподручных. Да, экуменизм в РПЦ есть, беззакония совершаются, бесчинства творятся, но – все это делается руками сотрудников одного «инородного» отдела Патриархии, которые от безнаказанности окончательно распоясались и страх потеряли. Сначала одну окаянную встречу патриарха и папы подготовили «в тайне», а когда им это с рук сошло, за подготовку еще одной вероломно взялись.

«Озвученное в передаче можно воспринимать лишь как особое мнение специфического синодального отдела Московской Патриархии – ОВЦС с его секретными задачами. Митрополит в передаче <...> подтвердил намерения своего спецотдела подготовить даже не одну, а несколько тайных встреч Патриарха Московского с папой Римским» (Романов И.А., Романова В.Н., Центр церковно-государственных отношений «Берег Рус». Подготовка встречи Патриарха и папы продолжается).

Вот так вот. Силой, можно сказать, тянут патриарха на новую встречу с папой, как агнца на убой.

«Порой складывается впечатление, что всё это делается каким-то полулегальным представительством тайной организации, а не руководством крупнейшей Православной церкви. Наш Предстоятель как будто в заложниках у людей, которые тайно готовят какие-то встречи с папой и полулегально, под покровом тайны вывозят Патриарха к нему… Может быть, тяжелую психологическую обстановку во время эпидемии, состояние здоровья Предстоятеля ОВЦС просто-напросто использует чтобы проводить свою авантюрную и сомнительную политику?..» (Романов И.А., Романова В.Н., Центр церковно-государственных отношений «Берег Рус». Странные инициативы ОВЦС в Ватикане). 

То есть, патриарха в 2016-м кулуарно уверили, что в Гаванском аэропорту у него будет встреча с духом Фиделя Кастро, а в последний момент папу Римского ему подсунули. Ну, а тот как вежливый человек просто не мог манкировать, сделал вид, что сердечно рад (а сам в кармане пальцы, крестив, держал все время)... Царь хороший, бояре плохие... Патриархия сплошь правоверная, и только один отдел совсем апостасийный... Одним словом, литература на любителя, в эксклюзивном жанре «православно-патриотического» фэнтэзи.

Разумеется, в реальности все эти «инициативы ОВЦС» совершаются или по благословению патриарха, или по поручению Синода. Однако и первая («умеренно-диалектическая») реакция на них, при все своей выигрышности в сравнении с «патриотической», тоже какая-то приторная, а значит, ложная, по сути.

«Все это показывает, что встреча Святейшего Патриарха Кирилла с папой Франциском является в высшей степени нежелательной. Подчеркиваю, что пишу это, исходя из сыновнего долга по отношению к Святейшему Патриарху Кириллу, всемерно радея о его чести и благе, а еще более – о благе и чести Русской Православной Церкви» (протодиак. Владимир Василик. О возможности Гаваны-2).

Что, собственно, и означает тонкий намек на то, что «честь и благо» патриарха Кирилла и «честь и благо» Русской Православной Церкви – в данном случае – не тождественны друг другу; что между ними возникло принципиальное противоречие; что действия главы Поместной Церкви и ее священноначалия наносят очевидный вред благу Церкви.

Как же тогда, спрашивается, тут быть? Есть ли вообще выход из этой тупиковой ситуации?

Ответ на этот вопрос мы находим в истории Русской Церкви, причем именно в истории самой этой проблемы, то есть, самого экуменического вызова, брошенного Русской Церкви ложной богословской школой, захватившей в ней власть. Подлинным ответом Церкви Христовой на этот вызов является… безвременная кончина одного из основоположников этой школы митрополита Ленинградского Никодима (Ротова) непосредственно во время встречи в 1978 году с папой Иоанном-Павлом Ι. Остановила ли эта высшая мера наказания, наложенная Главой Церкви на канонического преступника, остановила ли она его последователей? – Нет, как мы видим. Более того, смерть митр. Никодима была воспринята его учениками как подвижническая или даже мученическая, а именно, как святая жертва на алтарь все того же «восстановления единства церквей, в греховном разделении сущих».

«В истории нашей Церкви есть личности, именами которых называют целые эпохи. Таким человеком, несомненно, является Высокопреосвященнейший митрополит Никодим. Он не просто жил своим временем, отдавая силы на благо Церкви Христовой, но предвосхищал настоящее устремленностью в будущее» (Святейший Патриарх Кирилл посетил в Санкт-Петербургской духовной академии вечер памяти, посвященный 40-летию со дня кончины митрополита Никодима (Ротова)).

То есть, смерть русского митрополита в Ватикане здесь рассматривается как залог будущего единства этих «братьев по вере», как добрый знак свыше, указание на то, что все делалось правильно и поэтому должно продолжаться, несмотря ни на что. В частности, невзирая на протесты «немощных в вере», «ревнующих не по разуму», не имеющих широты богословского горизонта и лишенных «духа братства» по своей ограниченности. Могут ли таковые быть советчиками патриарху и другим элитным богословам-экуменистам в этом вопросе? В том-то и дело, что в сознании патриарха его собственное «честь и благо» и «честь и благо Русской Церкви» «единосущны и нераздельны». Чего хочет Московский патриарх – того, считай, хочет Сам Господь Бог. Поэтому, если будет надо, он и свою жизнь, не задумываясь, отдаст за святое дело «апокатастасиса церквей».

Собственно говоря, это могло произойти уже во время самой Гаванской встречи… Тогда в СМИ промелькнула новость о том, что в лобовое стекло самолета, на котором патриарх Кирилл летел после встречи с папой Франциском в ходе дальнейшей своей поездки по Южной и Латинской Америке, попал камень, разбивший первый из двух слоев стекла кабины пилота. И если бы удар был чуть сильнее, то этот полет стал бы последним для всех, кто находился на борту. Что можно трактовать как предупреждение – при трезвом отношении к происходящему. А можно, наоборот, трактовать это как надежное хранение свыше, как такую броню защиты от всех опасностей, что можно уже вообще ничего бояться в этой жизни, – при более эйфорическом восприятии действительности. И суть в том, что экуменизму как раз свойственна такого рода духовная эйфория, когда вещи кажутся не такими, какие они есть в реальности. Поэтому тут никакие благие советы уже не помогут, и все протесты «церковной полноты» здесь уже бессильны. Если он Бога не боится, неужели он вас послушает?

Даже если патриарх Кирилл вслед за своим духовным учителем скоропостижно умрет в объятиях папы Франциска во время их следующей встречи, это будет истолковано его преемником (тем же митр. Иларионом, например) как еще одно чудесное «знамение» приближающегося «восстановления единства церквей». И это непременно так и никак иначе будет понято и официально истолковано «немощной в вере» «церковной полноте»... Ведь и митр. Никодим у ног папы умер отнюдь не от первого своего инфаркта. «В октябре 1975 года во время заседания рабочего комитета ХМК [Христианской Мирной Конференции] в Бад-Саарове (ГДР) он перенес пятый инфаркт» (Лучше гореть, чем тлеть. Памяти владыки Никодима (Ротова)). Но все это воспринималось им самим и, как мы видим, продолжает восприниматься в этой харизматической секте как «горение» на «благо Церкви». 

Это как в том анекдоте в жанре «черного юмора» (не сочтите за цинизм, больно уж аналогия подходящая). Три лица с алкоголической зависимостью нашли бутылку с техническим спиртом. Открыли, понюхали – пахнет однозначно спиртом. Первый быстро наливает, выпивает залпом – и падает замертво. Двое других недоумевают. Снова нюхают содержимое: «Спирт же»? «Стопудово спирт»! «Видно, просто час его пробил»... Второй наливает, крестится, выпивает «за упокой» – и тоже падает бездыханный. Последний уже ничего не понимает. Снова нюхает бутылку: «Ну, спирт же»! «Чего они»? Наливает трясущимися руками, подносит стакан ко рту и кричит «По-мо-ги-те»!

Так и здесь: католики ведь такие же «христиане», как и православные; и в «миссии» мы с ними «объединены», и в «вере» мы с ними «побратимы»... Не умирают же от этого? Так ведь в Совместной декларации написано, и гриф Патриархии стоит...

Ну, а что, если все-таки умирают, как те «развращенные и грешащие» и потому «самоосужденные»?

«Спрашиваете: не будут ли некоторые из христиан в своем противлении и нераскаянии умирать в этой соборной клятве? Горе нам! Отвечаю: в этом вашем вопросе для меня заключаются три недоумения... В первом случае я недоумеваю, какие же это христиане, которые без всякого раскаяния противятся Соборной Церкви? Такие недостойны и называться христианами, но по справедливому суду церковному должны именоваться раскольниками. Истинные христиане во всем повинуются святой Церкви. Второе: не будут ли, в противлении и нераскаянии своем, умирать в этой своей анафеме? Я недоумеваю об этом вашем вопросе: ибо каким образом эти мнимые христиане, пребывая без раскаяния во всегдашней своей непокорности Церкви, не будут умирать в этой соборной анафеме? Бессмертны ли они, те, о которых вы недоумеваете, будут ли они умирать? И как они могут не умирать, будучи смертными, да еще находясь под анафемой, и вдвойне смертными и душевно и телесно, как умерли в этой же соборной анафеме без покаяния и всегда умирают бесчисленное множество раскольников? Так и эти мнимые христиане, если от всего своего сердца не обратятся к Церкви Христовой с истинным покаянием, то, несомненно, умрут в вышеупомянутой соборной анафеме. Третье мое недоумение относится к вашим словам: горе нам! Эти ваши слова влагают в мою душу мысль, не вы ли те некие христиане, нераскаянно противящиеся Церкви, и боитесь и трепещете наложенной от Соборной Церкви на таких противников анафемы, и поэтому так тщательно о ней распрашиваете, не разрешил ли ее какой-нибудь восточный Собор? Боясь умереть в анафеме и не вынося постоянного угрызения совести, вы и вопиете: горе нам! Если вы истинные православные христиане, во всем повинующиеся Церкви, родившей вас святым крещением, и крестящиеся по преданию святых Апостолов первыми тремя перстами правой руки, и спрашиваете меня не о себе, а о других, то и вышеупомянутая анафема на вас не распространяется, и потому вам отнюдь не следовало говорить о себе столь жалостно: горе нам! Эти слова ваши и внушили мне вышеизложенное о вас мнение, каковое да истребится из души моей. Прошу вас, дайте мне через известный вам случай совершенное удостоверение о вашем мудровании, ибо мы с противящимися святой Церкви и крестящимися двумя перстами не можем иметь никакого общения» (преп. Паисий Величковский. Цит. изд.).

Александр Буздалов