«Грех христианского разделения»

I Вселенский собор. Румынская фреска. Фото: s-t-o-l.com 

Если в основании Христианства лежат вероучительные истины (догматы), полученные Церковью путем божественного Откровения и поэтому принимаемые на веру как не требующие доказательств богословские аксиомы, то в основании гностической (квазихристианской) религии Нового времени в качестве тех же самых догматов выступают либо частные богословские мнения (теологумены) святых отцов, которые Церковь не разделяет и не признает своим учением, либо аналогичные мнения уже «новых отцов», то есть мнимых богословских авторитетов самой «современности» (эпохи модерна), спекулятивные религиозно-философские выкладки (или теологические софизмы) которых слепо принимаются на веру подавляющим большинством участников этого исторического процесса, словно какие-то «стихийные эманации Абсолюта» (то есть порождения «лжеименного разума» самого гностика как манифестации «Абсолюта»).

Так, в основание вступления Русской Церкви в «богословский диалог» с представителями «инославного христианства» (который должен подготовить почву к «восстановлению единства церквей», что очевидным образом является конечной целью экуменического движения, в целом, и «православного экуменизма» – в том числе), так вот в основание участия РПЦ в этом проекте, в числе прочих неогностических «аксиом», была положена идея, которая не только никогда не была свойственна Христианству, но, вне всякого сомнения, глубоко чужда ему в принципе. Идея эта формулируется «новыми отцами церкви» как «грех христианского разделения».

Сказать, что такая концепция является еретической, значит, не сказать ничего, потому что ценности, которые здесь транслируются, находятся вообще за пределами Христианства. Если классические ереси, как правило, отвергают или искажают отдельные положения учения Церкви, то «православный экуменизм» объявляет ложным сразу все историческое Христианство. Поэтому здесь правильней говорить уже не о ереси, но об отказе от Христианства как такового. Идеология, которая определяет исторические «христианские разделения» как грех самой Церкви (самих христиан), со всей однозначностью свидетельствует о себе как нехристианской, нецерковной, неортодоксальной по духу. Отрицанию подвергаются единство и святость Церкви, которая в доктрине «православного экуменизма» оказывается непрерывно согрешающей «разделениями», то есть отлучением от себя еретиков и раскольников, чем занимается Церковь Божия со дня своего основания Христом. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его» (Мф 10:34-36). Иными словами, разделения из-за истины заповеданы Христом. Эти разделения начинаются уже при Его земной жизни не только среди иудеев (то есть, внутри ветхозаветной Церкви, к которой в первую очередь пришел обетованный Спаситель), но и среди апостолов (падение Иуды, отречение и покаяние Петра).  «Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян 20:29-30). «Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время. Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но [они вышли, и] через то открылось, что не все наши» (1 Ин 2:19). «…ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным?» (2Кор 6:14-15). «И потому выйдите из среды их и отделитесь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я приму вас; и буду вам отцом, и вы будете Моими сынами и дщерями, – говорит Господь вседержитель» (2Кор 6:17-18). Поэтому невозможно более убедительно демонстрировать свое внешнее в отношении Христианства положение, чем определять подобные разделения «христианским грехом».

Однако именно это и делается в религии «православного экуменизма». Так, в программном докладе профессора богословия протопресвитера Виталия Борового «Вопросы истории и богословских обоснований участия Русской Православной Церкви в межхристианских контактах в XIX и XX веках (до 1961 года)», представленного им на пленарном заседании Синодальной Богословской Комиссии Русской Православной Церкви в Московской духовной академии (Троице-Сергиева Лавра) 6-7 февраля 1997 года, гностическое понятие «греха христианского разделения» выносится даже в заглавие первой главы («Единство Церкви и грех христианского разделения»),[i] то есть именно ложится в концептуальное основание всего проекта. Но почему-то никого из членов Комиссии это не коробит. Получив молчаливое согласие на заявленную ложь, богословствующий софист для пущей убедительности ссылается на другого титулованного софиста: «Христиане не соблюли, нарушили заповедь о единстве. Профессор А. В. Карташев, выдающийся историк Церкви, профессор Свято-Сергиевского Богословского Института в Париже, последний обер-прокурор Святейшего Синода и Министр Исповеданий России, влиятельный член Собора 1917-1918 годов, говорит о разделениях среди христиан: "Они сами виноваты в своих разделениях и в услаждении этими разделениями. Не хватило любви христианской, и вот Церкви разделились. Само разделение есть доказательство их погрешностей по их человеческой природе. Разве это не грандиозное, соблазнительное преступление – разделение Церквей? "Разве разделился Христос?" (1Кор 1:13)».[ii] И, действительно, «разве это не грандиозное, соблазнительное преступление» называть отлучение от Церкви еретиков и раскольников «грехом христиан», то есть называть грешниками отцов святых Вселенских соборов, совершивших эти отлучения, в том числе – целый сонм прославленных Церковью святителей, большинство из которых и были прославлены за свою борьбу с ересями?

Если в гностическом экуменизме сами канонические соборы оказываются виновниками греховного разделения наравне с отлученными на них от Церкви заблудшими, то в Христианстве ровным счетом наоборот: Вселенский собор для того и собирается, чтобы посредством отлучения сеятелей раздора сохранить церковное единство. «…повелели составиться <…> вселенскому собору, который бы все возникшие несправедливости так порешил, или укротил, чтобы более не оставалось ни какого-нибудь сомнения в вере, не разделения в любви <…> если одни <..> отступили от стези истины, то были воззваны к чистоте спасительными врачевствами, а другие, <…> если        бы, при лучших советах, успокоились, то не были бы отлучены от единения с Церковию».[iii] Поэтому «не было никакого основания, чтобы я, который скорбел о том, что    единство кафолической веры         нарушено еретиками, восторженно не возрадовался,          что оно снова      возвращено к неповрежденности».[iv]         

Следовательно, вовсе не единства Церкви (которое, по определению, никогда не нарушалось, потому что сохраняется Самим Главой Церкви, а не титаническими усилиями гностиков) так настойчиво ищет «православный экуменизм», но единства с миром (куда извергаются все отлученные) как единственной альтернативой Церкви. Объективно ища именно этого примирения «с остальным христианским гностическим миром», религия «православного экуменизма», тем самым, и заявляет свое положение вне традиционного Христианства, которое только и делало, что всячески ограждало себя (Церковь) от этого «лежащего во зле» и приближающегося к своей погибели мира сего. ««Приидох, — объясняет святой Иоанн Лествичник приведенные слова Господа [Мф 10:34–35], — разлучити боголюбивых от миролюбцев; плотских от духовных; славолюбивых от смиренномудрых; угождается Бог разделением и разлучением, когда оно совершается ради любви к Нему».[v] Отсюда основное направление титанически созидаемого экуменического «единства» – это сугубо мирские (суетные, посюсторонние) предприятия, заботы и попечения, вроде совместной борьбы за «сохранение окружающей среды», «традиционные семейные ценности», соблюдение «прав человека», социальной справедливости и т.д. и т.п., которые представляются выжившим из христианского ума участникам этих мероприятий заповеданными Евангелием занятиями, исполнением «заповеди о единстве»… Поэтому христианская оценка подобной деятельности противоположна: «не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (1Ин 4:4). «Не обманывайтесь; худые сообщества развращают добрые нравы» (1Кор 15:33). Но в том-то и дело, что «православные экуменисты» рады и сами обманываться, и обманывать других, предпочитая «худые сообщества» по «восстановлению единства» с миром «добрым нравам» отцов семи Вселенских и последующих им в духе истины множестве Поместных соборов, осуществивших все эти «разделения». «В период Вселенских Соборов <…> в результате христологических споров и вызванных ими разделений от Восточной (Византийской) имперской Церкви отделились несториане, монофизиты и монофелиты (марониты) и образовали свои национальные Церкви <…> В образовании этих отделившихся Церквей главную роль играли не богословские, а политические, национальные и культурно-этнические факторы».[vi] Получается, вовсе не Дух Божий (как исповедовалось в Церкви веками) вдохновил святых отцов этих соборов отделить от единства Церкви еретиков, но их собственная обыкновенная человеческая немощь («Они сами виноваты в своих разделениях... Не хватило любви христианской... Само разделение есть доказательство их погрешностей по их человеческой природе»). Поэтому для ортодоксального Христианства это не только хула на канонические соборы Церкви и их канонизированных участников, но, опосредованно, и «вражда против Бога» (вдохновившего святых на эти «разделения»).

Аналогичным образом (то есть как личные прегрешения конкретных членов Церкви, ни к чему не обязывающие «истинных христиан» современности) оценивается проф. Боровым разделение Православия и католицизма (как богословствующим софистом, продолжающим демонстративно противопоставлять себя всей двухтысячелетней истории Церкви, всему Священному Писанию и Преданию). «В истории принято условно называть это событие "окончательным разделением Церквей", хотя Церковь Христова всегда была и есть Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь, и врата ада не одолеют ее, ибо с Ней и в Ней - Христос, во все дни до скончания века. Фактически и канонически в 1054 году произошел лишь разрыв отношений, прекращение общений (и анафема) между кардиналом Гумбертом, легатом Папы Льва IX (к этому времени уже умершего и не имевшего преемника) и Патриархом Михаилом Керулларием без участия других Восточных Патриархов. Тем не менее в силу национальной ненависти между латинянами и греками в XI - XIII веках, этот разрыв общения был воспринят обеими сторонами (и Восточной, и Западной) как факт реальной жизни, который продолжается и по сей день. Хотя "анафемы" сейчас уже "сняты" соглашением между Патриархом Афинагором и Папой Павлом VI и обеими сторонами (Римом и Константинополем) "вменены аки не бывшие". Разрыв общения и разделение между Восточной и Западной Церквами привели к тяжелым и опасным последствиям для обеих сторон».[vii]

В итоге, эта десятилетиями звучащая с академических кафедр «возрожденная патристика» религиозная софистика («дружественная миру» и «враждебная Богу») настолько примелькалась, настолько вошла в оборот (или настолько «огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули» (Мф 13:14)), что незаметно для большинства сделалась официальной экклезиологией РПЦ, так или иначе провозглашенной и отраженной во всех ее новых доктринальных документах. В частности, в совместной Декларации папы Римского Франциск и патриарха Кирилла (2016 г.) в первых  ее параграфах мы обнаруживаем все тот же экуменический «догмат» Карташева-Борового об обоюдном и всеобщем «грехе христианского разделения» и «его тяжких последствия для обеих сторон». «Мы разделены ранами, нанесенными в конфликтах далекого и недавнего прошлого, разделены и унаследованными от наших предшественников различиями в понимании и изъяснении нашей веры в Бога, единого в Трех Лицах — Отца, Сына и Духа Святого. Мы скорбим об утрате единства, ставшей следствием человеческой слабости и греховности, произошедшей вопреки Первосвященнической молитве Христа Спасителя: “Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино”» (Ин. 17:21)».[viii] Стало быть, единство Церкви все-таки нарушается в результате отпадения от нее раскольников и еретиков… И «виноваты» в этом согрешившие «предшественники» (а с «восточной» стороны это святые отцы Православной Церкви, на протяжении всей ее истории после «великой схизмы»), к которым авторы Декларации не имеют никакого отношения… «И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека» (Мф 26:72).

Александр Буздалов