Блаженный Августин. О ДУШЕ И ЕЕ ПРОИСХОЖДЕНИИ

Aurelius Augustinus Hipponensis

DE ANIMA ET EJUS ORIGINE

Предисловие автора

Некий Виктор Винсентий в Мавритании Кесарийской обнаружил у некоего пресвитера по имени Петр мою небольшую работу, в одном из отрывков которой, касаясь происхождения душ у отдельных людей, я признался, что не знаю, воспроизводятся ли они от первобытной души первого человека как по родительской линии, или же они индивидуально присваиваются каждому человеку без продолжения рода, т.е. так же, как и самому первозданному Адаму. Но в то же время я был совершенно уверен, что душа не есть тело, а дух. В противовес этим моим мнениям, он [Виктор] адресовал этому Петру две книги, которые были присланы мне из Кесарии монахом Ренатом. Прочитав эти книги, я ответил четырьмя другими, — одна адресована монаху Ренату, другая пресвитеру Петру и еще две самому Виктору. Ответ Петру, хотя и имеет значительный объем, все же является только письмом, которое я не хотел бы держать отдельно от других трех работ. Во всех них, обсуждая многие моменты, которые необходимо было затронуть, я защищал свою нерешительность в вопросе происхождения душ, которые даются человеческим индивидуумам; и я указал на многие ошибки и самонадеянность этого молодого человека [Виктору]. В то же время я обращался с ним так мягко, как мог, — не как с тем, кого следует сразу же осудить, но как с тем, кого следует все еще наставлять; и я принял отчет о его поведении, который он мне написал. В этой моей работе книга, адресованная Ренату, начинается такими словами: «Ваша искренность по отношению к нам…»; то, что было написано Петру, начинается так: «Его светлости, моему возлюбленному брату и сопресвитеру Петру...». Из последних двух книг, адресованных Виктору Винсентию, первая начинается словами: «Что касается того, что я счел своим долгом написать тебе…».

Книга первая, монаху Ренату

Глава 1 [I]. Вашей искренности по отношению к нам, дорогой брат Ренат, Вашей братской доброте и взаимной привязанности мы уже имели свидетельство; но теперь Вы предоставили еще более ясное доказательство любви, послав мне две книги, написанные человеком, о котором я, действительно, ничего не знал, – хотя его не следовало презирать, – по имени Винсентий Виктор (таким я нашел его имя, поставленное во главе его труда). Хотя Вы сделали это еще летом прошлого года, но из-за моего отсутствия дома был уже конец осени, когда они дошли до меня. И, действительно, как Вы с Вашей большой привязанностью к нам могли бы не иметь ни возможности, ни склонности предоставить моему вниманию какие-либо сочинения такого рода, кем бы они ни были составлены, если бы они попали в Ваши руки, даже если бы они были адресованы кому-то другому? когда мое собственное имя было упомянуто — и это ради опровержения некоторых моих слов, которые я высказал в некоторых небольших трактатах? Поэтому Вы сделали это как, несомненно, наш очень искренний и любимый друг.

Глава 2 [II]. Однако я несколько огорчен тем, что Ваше Святейшество понимает меня гораздо меньше, чем мне бы хотелось; поскольку Вы предполагали, что я восприму Ваше сообщение так, как будто Вы нанесли мне вред, сообщив мне о том, что сделал другой. Вы можете видеть, насколько это чувство далеко от моего ума, поскольку у меня нет никаких жалоб на то, что я пострадал от него. Если он придерживался взглядов, отличных от моих, был ли он обязан хранить молчание? Мне, без сомнения, должно быть даже приятно, что он нарушил молчание таким образом, чтобы дать нам возможность ознакомиться с тем, что он сказал. Я, конечно, думаю, что он должен был написать просто мне, а не другому относительно меня; но поскольку он был мне неизвестен, он не рискнул лично навязываться мне, опровергая мои слова. Он считал, что нет необходимости обращаться ко мне по вопросу, который, как ему казалось, не подлежит сомнению и которому он придерживается совершенно ясного и определенного мнения. Более того, он действовал в послушании своему другу, который, как он нам говорит, заставил его написать об этом. И если он выразил какое-либо чувство во время спора, которое было оскорбительно для меня, я бы предпочел предположить, что он сделал это не из-за желания быть невежливым ко мне, но из-за необходимости думать иначе, чем я. Ибо всегда, когда причина враждебности одного человека к другому неизвестна, я думаю, лучше предположить существование более доброго мотива, чем придираться к необнаруженному худому. Возможно также, что он действовал из любви ко мне, предполагая, что написанное им может дойти до меня; и не желая, чтобы я ошибался в вопросах, в отношении которых он считает себя совершенно свободным от ошибок. Поэтому я должен быть благодарен за его доброту, хотя я чувствую себя обязанным не одобрять его мнение. Соответственно, что касается положений, по которым он не придерживается правильных взглядов, он, как мне кажется, заслуживает скорее мягкого исправления, чем строгого неодобрения; особенно потому, что, если я правильно информирован, он недавно стал католиком, с чем его следует поздравить. Ибо он освободился от раскола и заблуждений донатистов (или, скорее, рогатистов), в которых он был ранее замешан; и если он понимает католическую истину так, как должно, мы можем действительно радоваться его обращению.

Глава 3 [III]. Ибо у него есть красноречие, с помощью которого он может объяснить, что он думает. Поэтому с ним нужно обращаться соответственно; и мы должны надеяться, что он может питать правильные чувства, и что он не может превращать бесполезные вещи в объекты желания; что он не может показаться выдающим за истину то, что он мог выразить красноречием. Но в самой своей откровенности ему, может быть, нужно многое исправить и отсечь излишнюю велеречивость. И эта его черта фактически оскорбила вас, человека серьезного, как показывают ваши собственные писания. Этот недостаток, однако, либо легко исправим, либо, если к нему с любовью прибегают легкомысленные умы, и сносят его серьезные, он не сопровождается каким-либо ущербом для их веры. Ибо среди нас уже есть люди, которые вспыльчивы в речах, но здравы в вере. Нам не нужно тогда отчаиваться, что это качество даже в нем (оно может быть терпимым, однако, даже если оно окажется постоянным) может быть смягчено и очищено – фактически, может быть либо расширено, либо возвращено к полному и прочному основанию; особенно, поскольку он, как говорят, молод, так что усердие может восполнить ему любой недостаток, которым может обладать его неопытность, и зрелость возраста может переварить то, что грубая болтливость находит неперевариваемым. Неприятное, опасное и пагубное дело, когда глупость оттеняется похвалой, которая воздается красноречию, и когда ядовитый напиток выпивается из драгоценного кубка.

Глава 4 [IV]. Теперь я перейду к указанию того, чего следует избегать в его спорном утверждении. Он говорит, что душа действительно была создана Богом, но что она не является частью Бога или природы Бога, — что является совершенно верным утверждением. Когда, однако, он отказывается допустить, что она создана из ничего, и не упоминает никакой другой созданной вещи, из которой она была создана; и делает Бога ее автором, в таком смысле, что он должен был предположить, что он создал ее, ни из каких-либо несуществующих вещей, то есть из ничего, ни из чего-либо, что существует помимо Бога, но из Него самого: он не сознает, что в перевороте своих мыслей он вернулся к положению, которого, как он думает, он избежал, даже к тому, что душа есть не что иное, как природа Бога; и, следовательно, что есть действительное нечто, созданное из природы Бога тем же самым Богом, для создания которого материалом, из которого Он создает, является Он Сам, который создает это; и что, таким образом, природа Бога изменчива, и, изменяясь к худшему, сама природа Бога навлекает на себя осуждение от рук того же самого Бога! Насколько все это далеко от того, чтобы быть пригодным для вашей разумной веры, насколько это чуждо сердцу католика и насколько этого следует избегать, вы можете легко увидеть. Ибо душа либо создана из дыхания Бога, либо Его дыхание сделало так, что она была создана не из Него, но Им Самим из ничего. Это, действительно, не похоже на то, как дышит человек: он не может образовать дыхание из ничего, но он возвращает воздуху дыхание, которое он вдохнул из него. Мы можем некоторым образом предположить, что определенные воздухи окружали Божественное Существо, и что Он вдохнул частицу его дыханием и снова выдохнул ее дыханием, когда Он вдохнул в лицо человека, и таким образом образовал для него душу. Если бы это был процесс, то он не мог бы быть из самого Его Я, но из окружающей воздушной материи, то, что Он выдохнул, должно было возникнуть. Однако, мы далеки от того, чтобы говорить, что Всемогущий не мог создать дыхание жизни из ничего, посредством которого человек мог бы стать живой душой; и загонять себя в такие стесненные обстоятельства, как то, что мы должны либо думать, что уже существовало что-то иное, чем Он Сам, из чего Он создал дыханием, либо предполагать, что Он создал из Себя то, что, как мы видим, подвержено изменению. Ибо все, что происходит из Него, должно обязательно иметь ту же самую природу, что и Он Сам, и, следовательно, быть неизменным: но душа (как все признают) изменчива. Следовательно, она не из Него, потому что она не неизменна, как Он. Однако, если она не была создана из чего-либо другого, она, несомненно, была создана из ничего – но Им Самим.

Глава 5 [V]. Но что касается его утверждения, «что душа не есть дух, а тело», что еще он может иметь в виду, кроме того, что мы состоим не из души и тела, а из двух или даже трех тел? Ибо, поскольку он говорит, что мы состоим из духа, души и тела, и утверждает, что все три являются телами, следует, что он предполагает, что мы состоим из трех тел. Насколько абсурден этот вывод, я думаю, следует скорее продемонстрировать ему, чем вам. Но это не недопустимая ошибка со стороны человека, который еще не открыл, что существует нечто, что, хотя и не является телесным, но может носить некоторое подобие тела.

Глава 6 [VI]. Не выдерживает критики и то, что говорит во второй книге, когда пытается решить очень сложный вопрос о первородном грехе, как он относится к телу и душе, если душа не происходит от родителей, но вдыхается заново Богом в человека. Стремясь объяснить этот трудный момент, он так выражает свою точку зрения: «Через плоть душа должным образом восстанавливает свое первоначальное состояние, которое она, казалось, постепенно утратила через плоть, чтобы она могла начать возрождаться той самой плотью, которой она заслужила быть оскверненной». Вы заметьте, как этот человек, будучи настолько дерзким, чтобы предпринять то, что превышает его силы, упал в такую пропасть, чтобы сказать, что душа заслуживает быть оскверненной телом; хотя он никаким образом не мог сказать, откуда она приобрела себя эту заслугу, прежде чем облеклась в плоть. Ибо если она получила от плоти свою заслугу греха, пусть он скажет нам (если сможет), откуда (до греха) она получил такую заслугу, чтобы быть оскверненным плотью. Ибо эта заслуга, которая низвергла ее в греховную плоть, чтобы быть оскверненным ею, она, конечно, получила либо от себя, либо, что гораздо более оскорбительно для нашего ума, от Бога. Она, конечно, не могла, до того как была облечена плотью, получить от этой плоти ту дурную заслугу, по причине которой она была сведена в плоть, чтобы быть оскверненной ею. Итак, если она имела дурную заслугу от себя самой, как она ее получила, видя, что она не совершила греха до своего принятия плоти? Но если утверждается, что она имела дурную порчу от Бога, тогда, я спрашиваю, кто может слушать такое богохульство? Кто мог бы вынести это? Кто мог бы позволить, чтобы это утверждалось безнаказанно? Ибо вопрос, который возникает здесь, повторю, не в том, что было дурным достоинством, которое осудило душу после того, как она воплотилась, но в том, что было ее дурным достоинством до воплощения, которое осудило ее на облечение плотью, чтобы она могла быть тем самым осквернена? Пусть он объяснит это нам, если сможет, поскольку он осмелился сказать, что душа заслуживает быть оскверненной плотью.

Глава 7 [VII]. В другом отрывке, также, предлагая для объяснения тот же самый вопрос, в котором он запутался, он говорит, выступая от лица некоторых возражающих: «Почему, спрашивают они, Бог наложил на душу столь несправедливое наказание, что был готов сослать ее в тело, когда по причине ее связи с плотью то, что не могло быть греховным, начинает быть греховным?». Теперь, среди рифового моря [возникших трудностей], его обязанностью, несомненно, было остерегаться кораблекрушения; ни подвергать себя опасностям, которых он не мог надеяться избежать, миновав их, и где его единственный шанс на спасение заключался в том, чтобы отступить назад — одним словом, в покаянии. Он пытается выбраться [из этого трудного положения] с помощью [аргумента] предвидения Бога, но тщетно. Ибо предвидение Бога только заранее отмечает тех грешников, которых Он намеревается исцелить. Ибо если Он освобождает от греха те души, которые Он Сам вовлек в грех, когда они были невинны и чисты, то Он тогда исцеляет рану, которую Он Сам нанес нам, а не которую Он нашел в нас. Да запретит Бог, однако, это, и да будет совсем далеко от нас сказать, что когда Бог очищает души младенцев умывальницей возрождения, Он тогда исправляет зло, которое Он Сам для них сотворил, когда Он смешал их, которые не имели греха прежде, с греховной плотью, чтобы они могли быть осквернены ее первородным грехом. Что же касается, однако, душ, которые, как утверждает этот клеветник, заслужили осквернение плотью, он совершенно не в состоянии сказать нам, как они заслужили столь огромное зло до их соединения с плотью.

Глава 8 [VIII]. Напрасно полагая, что он смог решить этот вопрос с помощью «предведения Бога», он продолжает барахтаться и говорит: «Если душа, которая не могла быть грешной, заслуживала быть грешной, тем не менее она не оставалась во грехе, потому что, как предызображено во Христе, она не была так связана грехом, чтобы не мочь быть безгрешной». Теперь, что он может иметь в виду, когда он говорит, «которая не могла быть грешной» или «не могла быть во грехе», кроме как то, как я предполагаю, что речь идет о душе, еще не вошедшей в плоть? Ибо, конечно, она не могла быть грешной через первородный грех или вообще быть вовлеченной в первородный грех, кроме как через плоть, если она не произошла от родителя. Мы видим ее, таким образом, освобожденной от греха через благодать [Христа], но мы не видим, как она заслужила быть вовлеченной в грех. Что же тогда означает этот смысл его слов: «Если душа заслуживала быть грешной, то она не оставалась во грехе»? Ибо если бы я спросил его, почему она не оставалась во грехе, он бы очень правильно ответил: потому что благодать Христа избавила ее от него. Итак, поскольку он рассказывает нам, как случилось, что душа младенца освободилась от своей греховности, пусть он далее расскажет нам, как случилось, что она заслужила быть грешной.

Глава 9. Но что он имеет в виду под тем, что, как он говорит во введении, с ним случилось? Ибо прежде чем задать этот свой вопрос в качестве введения он утверждает: «Есть и другие оскорбительные выражения, лежащие в основе ворчливого ропота тех, кто ругает нас; и, потрясенные, как в урагане, мы снова и снова разбиваемся об огромные скалы». Теперь, если бы я должен был выразиться о нем в этом стиле, он, вероятно, рассердился бы. Ибо он предложил свой вопрос, используя образ тех самых скал, о которые он ударился и потерпел крушение. Потому что на такие расстояния его унесло, и на такие ужасные рифы его выбросило, что его спасение было совершенно невозможным без отступления — короче говоря, исправления того, что он сказал; поскольку он не мог показать, из-за какой вины душа стала греховной; хотя он не боялся сказать, что до любого собственного греха она заслужила стать греховной. Ибо кто заслуживает, не совершив никакого греха, столь огромного наказания, как быть зачатым в грехе другого, прежде чем покинуть утробу матери, чтобы уже не быть свободным от греха? Но от этого наказания свободная благодать Божия избавляет души таких младенцев, которые возрождены во Христе, без каких-либо предыдущих заслуг с их стороны — в противном случае «благодать не является благодатью» [Рим 11:6]. Таким образом, что касается этого человека, который столь умен, что в великой глубине своей мудрости недоволен нашим колебанием, которое, если не столь же информировано [как он], то во всяком случае осмотрительно, пусть он скажет нам, если сможет, какова была заслуга, которая привела душу к такому наказанию, от которого благодать избавляет ее без всякой заслуги. Пусть он скажет и, если сможет, защитит свое утверждение каким-либо проявлением разума. Я бы не требовал от него так многого, если бы он сам не заявил, что душа заслуживает стать грешной. Пусть он скажет нам, что такое заслуга — добрая или злая? Если добрая, [то] как заслуженное [добро] может привести к злу? Если злая, откуда могла возникнуть какая-либо злая заслуга до совершения греха? Я также должен заметить, что если есть добрая заслуга, то освобождение души не было бы безвозмездным [даром] благодати, но было бы обусловлено предыдущей заслугой, и, таким образом, «благодать не была бы больше благодатью» [Рим 11:6]. Однако если есть злая заслуга, то я спрашиваю, что это такое. Правда ли, что душа вошла в плоть; и что она не пришла бы так, если бы Тот, в ком нет греха, не послал ее Сам? Поэтому, барахтаясь и погружаясь все глубже, он ни разу не смог остановить свой взгляд на этом утверждении о душе, что она заслуживает быть грешной. Только в случае тех младенцев, в крещении которых также смывается первородный грех, он нашел хоть что-то сказать в этом роде, в том смысле, что быть вовлеченным в грех другого не могло быть для них пагубным, поскольку они были предопределены к вечной жизни в предвидении Бога. Это могло бы допускать сносный здравый смысл, если бы он не запутался в той своей формуле, в которой он утверждает, что душа заслуживает быть грешной; потому что из этой трудности он может выпутаться, только отозвав эти слова, с сожалением о том, что высказал их.

Глава 10 [IX]. Но когда он пожелал отозваться с почтением о тех младенцах, которым преждевременная смерть препятствует быть крещенными во Христа, он был настолько самонадеян, что обещал им не только рай, но и Царство Небесное, — не находя иного способа избежать необходимости сказать, что Бог осуждает на вечную смерть невинные души, которые, без какой-либо предварительной заслуги греха, Он вводит в греховную плоть. Он видел, однако, в некоторой степени, какое зло он высказывал, подразумевая, что без всякой благодати Христа души младенцев искупаются для вечной жизни и Царства Небесного, и что в их случае первородный грех может быть отменен без крещения Христа, в котором осуществляется прощение грехов: наблюдая все это, и в какую глубину он погрузился в своем море кораблекрушения, он говорит: «Я думаю, что для них, действительно, постоянные приношения и жертвы должны постоянно совершаться святыми священниками». Вы можете здесь увидеть другую опасность, которой он никогда не избежит, кроме как через сожаление и отзыв своих слов. Ибо кто может предложить тело Христово [в жертву] за кого-либо, кроме тех, кто является членами [Тела] Христа? Более того, с того времени, когда Он сказал: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Небесное» [Ин 3:5]; и снова: «Тот, кто потеряет душу свою ради Меня, обретет ее» [Мф 10:39]; никто не становится членом Христа, кроме как через крещение во Христа или [мученическую] смерть за Христа.

Глава 11. Соответственно, разбойник, который не был последователем Господа до креста, но [стал] Его исповедником на кресте (из чьего иногда делают предположение о необязательности таинства крещения), причисляется святым Киприаном к мученикам, которые крестятся в собственной крови, как это случается со многими некрещеными людьми во времена сильных гонений. Ибо тому факту, что он исповедал распятого Господа, приписывается столько веса и столько ценности, приписываемой Тем, кто знает, как взвешивать и ценить такие свидетельства, как если бы он был распят за Господа. Тогда, действительно, его вера на кресте расцвела, когда вера учеников рухнула и не восстановилась бы, если бы она не расцвела снова воскресением Его, увянув прежде от ужаса смерти. Они отчаялись в Нем, умиравшем, а он надеялся, когда соединился с Ним в смерти; они бежали от Творца жизни, а он молился о Нем своему товарищу по наказанию; они горевали, как о смерти человека, а он верил, что после смерти Он должен был стать царем; они оставили Благодетеля своего спасения, а он чтил Его как товарища по кресту. В нем была обнаружена полная мера мученика, который уверовал во Христа, когда они отпали, но им тоже было суждено быть мучениками. Все это, действительно, было очевидно для глаз Господа, который сразу даровал такое великое блаженство тому, кто, хотя и не был крещен, но был очищен в крови мученичества, как это и было. И даже мы сами неспособны помыслить, с какой верой, с какой надеждой, с какой любовью он мог претерпеть смерть за Христа, чтобы так просить у Него жизни, умирая. Помимо всего этого, есть обстоятельство, которое не является невероятным, что разбойник, который тогда уверовал, когда он висел рядом с распятым Господом, был окроплен, как при самом священном Крещении, водой, которая вытекала из раны на боку Спасителя. Я ничего не говорю о том факте, который никто не может доказать, так как никто из нас не знает, что он не был крещен до своего осуждения. Однако пусть каждый понимает это в том смысле, который предпочитает; только пусть само правило о крещении, предписанное Самим Спасителем, не будет изъято из примера разбойника; и пусть никто не обещает в случае некрещеных младенцев, между осуждением и Царствием Небесным, некоего среднего места покоя и счастья, такого, как ему угодно и где ему угодно. Ибо это то, что обещала им ересь Пелагия: он не боится осуждения младенцев, которых он не считает имеющими никакого первородного греха, и не дает им надежды на Царство Небесное, так как они не приближаются к таинству крещения. Что же касается этого человека, то, хотя он и признает, что младенцы вовлечены в первородный грех, он все же смело обещает им, даже без крещения, Царство Небесное. Этого даже пелагиане не дерзали сделать, хотя утверждали, что младенцы абсолютно безгрешны. Смотрите же, какую сеть сплетает он из своих самонадеянных мнений, если только он не раскаивается в том, что изложил такие взгляды в письменном виде.

Глава 12 [X]. Однако о Динократе, брате святой Перпетуи, нет никаких записей в каноническом Писании; и сама святая, или кто бы это ни был, кто написал этот рассказ, не говорит, что мальчик, который умер в возрасте семи лет, умер без крещения; от его имени, как полагают, ее молитвы были действенно услышаны, поскольку его мученичество было предопределено, чтобы он был избавлен от наказания и обрел упокоение. Мальчики в этом возрасте способны как лгать, так и искренно исповедоваться или отрекаться. Поэтому, когда их крестят, они произносят Символ веры и отвечают на те вопросы, которые им задают, как на экзамене. Кто же может сказать, не был ли этот мальчик, после крещения, во время гонений отчужден от Христа и предан идолопоклонству нечестивым отцом, и за это навлек на себя смертное осуждение, от которого он был избавлен только ради Христа, по молитвам своей сестры, когда она была при смерти?

Глава 13 [XI]. Но даже если этому человеку будет позволено (что никоим образом не может быть разрешено с безопасностью для католической веры и правил Церкви), что жертва Тела и Крови Христа может быть предложена для некрещеных людей любого возраста, как если бы им должна была помочь такая набожность со стороны их [воцерковленных] друзей достичь Царствия Небесного; [только и этом случае] что он должен будет сказать на наши возражения относительно тысяч младенцев, которые рождаются от нечестивых родителей и никогда, по милости Бога или человека, не попадают в руки набожных друзей, и которые уходят из этой жалкой жизни в самом нежном возрасте без омовения возрождения? Пусть он скажет нам, если только может, как это так, что эти души заслужили стать грешными до такой степени, что, конечно, никогда впоследствии не будут освобождены от греха. Ибо если я спрошу его, почему они заслуживают осуждения, если они не были крещены, он справедливо ответит мне: из-за первородного греха. Если я затем спрошу, каким образом они происходили от первородного греха, он ответит: «От греховной плоти, конечно». Если я продолжу спрашивать, почему они заслужили быть осужденными на греховную плоть, поскольку они не сделали никакого зла до того, как пришли во плоти, чтобы быть таким образом осужденными на заражение грехом другого, что ни крещение не возродит их, рожденных такими, какие они есть во грехе, ни жертвы не искупят их в их загрязнении: пусть он найдет что-нибудь, чтобы ответить на это! Ибо при таких обстоятельствах и от таких родителей эти младенцы родились или все еще рождаются, что для них невозможно достичь такой помощи. Здесь, в любом случае, все аргументы отсутствуют. Наш вопрос не в том, почему души заслужили быть осужденными на свое дальнейшее общение с греховной плотью? Мы спрашиваем: как это так получилось, что души заслужили быть осужденными на то, чтобы подвергнуться вообще этому общению с греховной плотью, поскольку у них не было греха до этого общения [как утверждает Виктор]. Неуместно сказать на это: «Не было вреда для них, что они разделили на время заразу чужого греха, так как в предвидении Божием искупление было предусмотрено для них». Ибо мы сейчас говорим о тех, кому никакое искупление не приносит помощи, так как они покидают тело до крещения. И нет никаких оснований для его высказывания: «Души, которые не очищает крещение, очистят многие жертвы, которые приносятся за них. Ибо Бог предвидел это и пожелал, чтобы они на некоторое время были вовлечены в грехи другого, не навлекая на себя вечного осуждения, с надеждой на вечное блаженство». Ибо мы сейчас говорим о тех, чье рождение среди нечестивых людей и от нечестивых родителей никак не могло найти такой защиты и помощи. И даже если бы они могли быть применены, они, несомненно, не смогли бы принести пользу никому из некрещеных; точно так же, как жертвы, которые он упомянул из книги Маккавеев, не могли быть полезны для грешных мертвецов, за которых они приносились, поскольку они не были обрезаны.

Глава 14. Пусть же он найдет ответ, если сможет, когда его спросят, почему душа, не имея никакого греха, ни первородного, ни личного, заслужила быть осужденной на грех другого, так что не может быть избавлена от него; пусть он увидит, какую из двух альтернатив ему выбрать: либо сказать, что даже души умирающих младенцев, которые отходят отсюда без омовения возрождения и за которых не приносится жертва тела Господня, освобождаются от уз первородного греха – хотя апостол учит, что «от одного все идут в осуждение» (Рим 5:16) – все, то есть, конечно, все те, кому благодать не находит пути, чтобы они могли спастись через искупление Единого. Или же сказать, что души, не имеющие греха, ни собственного, ни первородного, и во всех отношениях невинные, простые и чистые, наказываются вечным проклятием праведным Богом, когда Он Сам помещает их в греховную плоть без [возможности] какого-либо освобождения от нее.

Глава 15 [XII]. Что касается меня, то я утверждаю, что ни одно из двух этих мнений не должно быть принято, ни то третье, которое бы гласило, что души согрешили в каком-то другом состоянии до плоти, и поэтому заслуживали осуждения плоти; ибо апостол весьма определенно заявил, что «дети, еще не родившись, не сделали ни добра, ни зла» (Рим (9:11). Итак, очевидно, что младенцы не могли заразиться ничем, кроме первородного греха, чтобы нуждаться в прощении грехов. И есть еще четвертое мнение, что души младенцев, которые умрут без крещения, праведным Богом изгнаны и осуждены [на соединение с] греховной плотью, поскольку Он предвидел, что они будут вести злую жизнь, если станут достаточно взрослыми для использования свободной воли. Но даже этого он не осмелился утверждать, хотя и смущен всеми этими затруднениями. Напротив, он высказался, хотя и кратко, но явно, против этого пустого мнения в следующих словах: «Бог был бы неправеден, если бы Он пожелал судить любого человека, еще не родившегося, который ничего не сделал по своей собственной свободной воле». Это был его ответ, когда он рассматривал вопрос в противовес тем людям, которые спрашивают, почему Бог создал человека, когда в Своем предвидении Он знал, что он не будет хорошим? Он судил бы человека до того, как тот родился, если бы Он не стал создавать его потому, что заранее знал, что тот не станет хорошим. И не может быть никаких сомнений в этом, как считает даже сам Виктор, что правильным для Всемогущего было бы судить человека за его дела, когда они были совершены, а не за те, которые можно было предвидеть, или за те, которые можно было бы позволить сделать когда-нибудь. Ибо если грехи, которые человек совершил бы, если бы он был жив, осуждаются, когда он умер, даже если они не были совершены, то ему не будет никакой пользы, когда он будет взят, чтобы никакое зло не изменило его разум; поскольку суд будет дан ему в соответствии со злом, которое могло развиться в нем, а не в соответствии с праведностью, которая была фактически найдена в нем. И ни один человек не будет в безопасности, если он умрет после крещения, потому что даже после крещения люди могут, я не скажу, грешить тем или иным образом, но фактически зайти так далеко, чтобы совершить отступничество. И что тогда? Предположим, что человек, которого забрали после крещения, если бы он был жив, стал отступником, должны ли мы думать, что ему не было никакой пользы, даже в том, что он был взят и был спасен от злосчастного помрачения его разума? И должны ли мы воображать, что его придется судить, по причине предвидения Бога, как отступника, а не как верного члена Христа? Насколько лучше, конечно, было бы — если бы грехи наказывались не так, как они были совершены или задуманы человеком, но предузнаны и должны были произойти в ведении Всемогущего — если бы первая пара была изгнана из рая до их падения, и таким образом грех был предотвращен в столь святом и благословенном месте! Что же также следует сказать о полном аннулировании самого предвидения, когда то, что предузнано, не должно произойти? Как, в самом деле, можно назвать предвидением чего-то то, что на самом деле не случится? И как наказываются грехи, которые не являются таковыми, то есть которые не совершены до принятия плоти, поскольку сама жизнь еще не началась; ни после принятия, поскольку смерть помешала?

Глава 16 [XIII]. Таким образом, это означает, что необходимо установить точку отсчета, когда душа была послана в плоть [и пребывала в ней] до того времени, когда она должна быть освобождена от плоти, — поскольку предполагается, что душа младенца не стала достаточно взрослой, чтобы ее воля стала свободной [для совершения греха добровольно], — это не открывает иной причины, по которой осуждение должно настигнуть ее, не принявшей крещения, кроме причины первородного греха. [Только] из-за этого греха мы не отрицаем, что душа справедливо осуждена, потому что за грех справедливый закон Бога назначил наказание. Но затем мы спрашиваем, почему душа была вынуждена претерпеть это греховное состояние, если она не происходит от той единой изначальной души, которая согрешила в первом отце человеческого рода. Итак, если Бог не осуждает невинных, — если Он не делает виновными тех, кого Он творит невиновными [посылая души в греховную плоть], — и если ничто не освобождает души ни от первородных грехов, ни от личных, кроме крещения Христа в Церкви Христовой, — и если грехи, прежде чем они совершены, и тем более, когда они никогда не были совершены, не могут быть осуждены никаким праведным законом: тогда этот писатель не может привести ни один из этих четырех случаев; он должен, если может, объяснить в отношении душ младенцев, которые, поскольку они покидают жизнь без крещения, отправляются на осуждение, по какой заслуге они, никогда не согрешив, преданы греховной плоти, чтобы найти такой грех, который должен обеспечить их справедливое осуждение. Более того, если он уклоняется от этих четырех мнений, которые здравое учение отвергает, — то есть, если у него нет смелости утверждать, что души, даже когда они без греха, сделаны грешными Богом, или что они освобождены от первородного греха, который находится в них без таинства Христа, или что они совершили грех в каком-то другом состоянии до того, как они были посланы в плоть, или что грехи, которых они никогда не совершали, осуждаются в них, — если, я говорю, у него нет смелости сказать нам эти вещи, потому что они действительно не заслуживают упоминания, но [при этом] должен утверждать, что младенцы не наследуют первородный грех и не имеют причин, по которым они должны быть осуждены, если они уйдут отсюда, не приняв таинства возрождения, он, без сомнения, к своему собственному осуждению, впадет в пагубную ересь Пелагия. Чтобы избежать этого, насколько лучше ему разделить мои сомнения относительно происхождения души, не смея утверждать то, что он не может постичь человеческим разумом и защитить божественным авторитетом! Так он не будет обязан произносить глупости, если боится признаться в своем невежестве.

Глава 17 [XIV]. Здесь, возможно, он захочет сказать, что его мнение подкреплено божественным авторитетом, поскольку он предполагает, что доказывает отрывками из Священного Писания, что души не созданы Богом путем размножения, но что они отдельными актами творения вдыхаются заново в каждого человека. Пусть он докажет это, если сможет, и я признаю, что узнал от него то, что я пытался выяснить со всей серьёзностью. Но он должен отправиться на поиски других свидетельств, которых, возможно, он не найдёт, поскольку он не доказал свою точку зрения отрывками, которые он до сих пор выдвинул. Ибо всё, что он применил к этому предмету, в какой-то степени, несомненно, подходит, но они дают только сомнительные доказательства мнению, которое он отстивает относительно происхождения души. Ибо несомненно, что Бог дал человеку дыхание и дух, как свидетельствует пророк: “Так говорит Господь, сотворивший небо и основавший землю и всё, что на ней: который дает дыхание людям на ней, и дух ходящим по ней” (Ис 42:5). Он хочет, чтобы этот отрывок понимали в том смысле, который он защищает; так что слова “который дает дыхание людям”, по его мнению, означают, что Бог создает души для людей не путем размножения, а путем вдыхания новых душ в каждом случае. Пусть же он смело утверждает в этом отношении, что Бог не дает нам плоти, на том основании, что наша плоть берет свое начало от наших родителей. В случае, который приводит апостол, «Бог дает ей тело, как Ему угодно» (1Кор 15:38), пусть он отрицает, если осмелится, что зерно вырастает из зерна, а трава из травы, из семени, каждое по роду своему. И если он не смеет отрицать этого, то откуда он знает, в каком смысле сказано: «Он дает дыхание людям»? — через происхождение ли от родителей, или через новое вдыхание в каждого человека?

Глава 18. И почему, опять же, он так уверен, что повторение [дыхания и духа] в стихе Ис 42:5 не является синонимией и не может говорить об одном понятии двумя разными выражениями, обозначая не ту жизнь или дух, посредством которых живет человеческая природа, но [благодать] Святого Духа? Ибо если бы под «дыханием» не могла быть обозначена [благодать] Святого Духа, Господь не сказал бы, когда Он «дунул» на Своих учеников после Своего воскресения, «Примите Святого Духа» (Ин 20:22). И не было бы написано так в Деяниях Апостолов: «Внезапно сделался шум с неба, как бы сильное дуновение нашло на них; и явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них, и все исполнились Духа Святого» (Деян 2:2). Предположим теперь, что именно это предсказал пророк в словах “который дает дыхание народу на нем”; а затем в качестве объяснение того, что он обозначил как “дыхание”, продолжил и сказал: “дух ходящим по ней”. И несомненно, что это предсказание было исполнено, когда все они были наполнены Святым Духом [Его дыханием жизни]». Если, однако, термин «народ» еще не применим к ста двадцати лицам, которые тогда были собраны вместе в одном месте, во всяком случае, когда число верующих достигало четырех или пяти тысяч, которые, когда они были крещены, получили Святого Духа (Деян 4:31), может ли кто-либо сомневаться в том, что получателями Святого Духа были тогда «народом», или даже «людьми, ходящими по земле»? Ибо тот дух, который дан человеку как принадлежащий его природе, дается ли он через размножение или вдыхается как нечто новое индивидуально (и я не определяю, какой из этих двух способов должен быть утвержден, по крайней мере, пока один из двух не будет установлен ясно и несомненно), дается людям не тогда, когда они «ходят по земле», но когда они еще заключены в утробе матери. «Итак, Он дал дыхание людям на земле, и дух тем, кто ходит по ней», когда многие стали верующими вместе и были вместе наполнены Святым Духом. И Он дает Его Своему народу, хотя не всем одновременно, но каждому в Свое время, пока не исполнится все число Его народа, уходящего из этой жизни и приходящего в нее. В этом отрывке Священного Писания, следовательно, дыхание – это не одно, а дух – другое; но это повторение об одном и том же (дыхании-духе). Точно так же, как «Сидящий на небесах» — это не одно, а «Господь» — это не другое; и, опять же, не одно дело «смеяться», а другое дело «посмеяться»; но есть только повторение того же значения в отрывке, где мы читаем: «Сидящий на небесах посмеется: Господь поругается им» (Пс 2:4). Так же точно и в отрывке: «Я дам Тебе народы в наследие Твое и пределы земли во владение Твое» (Пс 2:8), конечно, не подразумевается, что «наследие» — это одно, а «владение» — другое; и не то, что «народы» означают одно, а «пределы земли» — другое; все это есть только повторение одного и того же. Он, действительно, обнаружит бесчисленное множество выражений такого рода в священных писаниях, если только внимательно вникнет в то, что читает.

Глава 19. Однако термин, который используется в греческой версии, πνοή, по-разному передается на латыни: иногда как flatus, дыхание; иногда как spiritus, дух; иногда как inspiratio, вдохновение. Этот термин встречается в греческих изданиях отрывка, который мы сейчас рассматриваем, «Кто дает дыхание людям на ней», слово для дыхания — πνοή. То же самое слово используется в повествовании, где человек был наделен жизнью: «И вдунул Бог в лице его дыхание жизни» (Быт 2:7). Опять же, в псалме встречается тот же термин: «Всякое существо, имеющее дух, да хвалит Господа» (Пс 150:6). Это же самое слово встречается и в Книге Иова: «Вдохновение Всемогущего есть то, что учит» (Иов 32:8). Переводчик отказался от слова flatus, дыхание, ради adspiratio, вдохновение, хотя перед ним был тот самый термин πνοή, который встречается в тексте пророка, который мы рассматриваем. Мы вряд ли можем сомневаться, я думаю, что в этом отрывке Иова обозначен Святой Дух. Обсуждаемый вопрос касался мудрости, откуда она приходит к людям: «Она не от числа лет; но Дух в смертных, и вдохновение Всемогущего есть то, что учит» (Иов 32:7-8). Из этой синонимии можно вполне понять, что он не говорил о собственном духе человека в предложении «Дух в смертных». Он хотел показать, откуда люди имеют мудрость, — что она не от них самих; поэтому, используя дублирующее выражение, он поясняет свою идею: «Вдохновение Всемогущего — это то, что учит». Аналогично, в другом отрывке той же книги он говорит: «Разум устами моими будет размышлять о чистоте. Божественный Дух — это то, что сформировало меня, и вдохновение Всемогущего — это то, что учит меня» (Иов 33:3-4). Здесь, также то, что он называет adspiratio, или «вдохновение», находится по-гречески πνοή, то же самое слово, которое переводится как flatus, «дыхание», в отрывке, цитируемом из пророка. Поэтому, хотя и безрассудно отрицать, что отрывок «Кто дает дыхание народу на земле и дух ходящим по ней», относится к душе или духу человека, — хотя с большей долей вероятности можно понимать, что в отрывке упоминается Святой Дух: все же я спрашиваю на каком основании кто-либо может смело определить [тот способ], который пророк имел в виду в этих словах о душе, или духе, посредством которых наша природа обладает жизненной силой? Конечно, если бы пророк очень ясно сказал: «Кто дает душу людям на земле», все равно оставалось бы спросить, дает ли Бог ее из источника в предыдущем поколении, так же как Он дает тело из такого предшествующего материала, и не только людям или скоту, но также и семени кукурузы или любому другому телу, как Ему угодно; или Он дарует ее вдыханием как новый дар каждому человеку, как первый человек получил ее от Него?

Глава 20. Есть также некоторые люди, которые понимают слова пророка: «Он дал дыхание людям, живущим на ней», то есть на земле, как будто слово «дыхание», flatus, просто эквивалентно «душе», anima; в то время как они толкуют следующее предложение: «и дух ходящим по нему», как относящееся к Святому Духу; и они предполагают, что тот же порядок соблюдается пророком, который упоминается апостолом: «Не духовное прежде, но душевное, потом духовное» (1Кор 15:46). Теперь из этого взгляда на слова пророка, без сомнения, может быть сформировано изящное толкование, соответствующее смыслу апостола. Фраза «ходящим по ней» на латыни «calcantibus eam»; и поскольку буквальное значение этих слов — «попирать ее», мы можем понять, что подразумевается идея чурания ею. Ибо те, кто получает Святого Духа, презирают земное в своей любви к небесному. Ни одно из этих мнений, однако, не противоречит вере, независимо от того, считает ли кто-то два термина, дыхание и дух, относящимися к человеческой природе, или оба из них к Святому Духу, или один из них, дыхание, к душе, а другой, дух, к [благодати] Святого Духа. Если, однако, душа здесь имеет значение [собственного] духа человека (поскольку, несомненно, это должно быть даром Божиим ему), то мы должны далее исследовать, каким образом Бог дарует этот дар? Путем ли размножения, в процессе которого Он дает нам наши телесные члены? Или он даруется каждому человеку отдельно посредством Божьего вдохновения, не путем размножения, но каждый раз как новое творение? Эти вопросы совсем так не бессмысленны, как пытается представить их этот человек; но мы желаем, чтобы они были защищены самым несомненным доказательством божественных Писаний.

Глава 21. По тому же принципу мы рассматриваем отрывок, в котором Бог говорит: «Ибо Дух Мой исходит из Меня; и Я сотворил всякое дыхание» (Ис 57:16). Здесь первое предложение, «Дух Мой исходит из Меня», должно быть понято как относящееся к Святому Духу, о котором Спаситель также говорит: «Он исходит от Отца» (Ин 15:26). Но другое предложение, «Я сотворил всякое дыхание», несомненно, говорится о каждой индивидуальной душе. Но Бог также творит все тело человека; и, как никто не сомневается, Он творит человеческое тело посредством процесса размножения; поэтому остается открытым для исследования и относительно души (поскольку очевидно, что это работа Бога), творит ли Он ее так же, как Он творит тело; размножением или вдыханием, как Он создал первую душу.

Глава 22. Он продолжает [цитировать Писание] и одаривает нас третьим отрывком, в котором написано: «Кто образует дух человека внутри него» (Зах 12:1). Как будто кто-то отрицает это! Нет; весь наш вопрос в способе образования. Теперь давайте возьмем глаз тела и спросим, кто, как не Бог, образует его? Я предполагаю, что Он образует его не внешне, но в себе, и все же, несомненно, путем размножения. Поскольку, следовательно, Он также образует «человеческий дух в нем», вопрос все еще остается, происходит ли это путем нового «вдувания» в каждом случае или путем размножения.

Глава 23. Мы все читали о матери юношей Маккавеев, которая была действительно более плодотворной в добродетелях, когда ее дети страдали, чем [когда он сама страдала] когда они рождались; как она увещевала их к постоянству, говоря таким образом: «Я не могу сказать, дети мои, как вы вошли в мое чрево. Ибо не я дала вам дух и душу, и не я образовала члены каждого из вас; но Бог, который также сотворил мир и все, что в нем; который, кроме того, образовал род людей; и устроил происхождение всех; и который Сам по Своей великой милости восстановит вам ваш дух и душу» (2Макк 7:22-23). Все это мы знаем; но как это подтверждает утверждение этого человека, мы не видим. Ибо какой христианин будет отрицать, что Бог дает людям душу и дух? Но подобным образом, я полагаю, что он не может отрицать, что Бог дает людям язык, ухо, руку, ногу и все телесные ощущения, а также форму и природу всех их членов. Ибо как он собирается отрицать, что все это дары Божии, если только он не забудет, что он христианин? Поскольку, однако, очевидно, что они были созданы Им и дарованы человеку через размножение; также должен возникнуть вопрос, какими средствами душа человека сформирована Им; каким действием: данным человеку, т.е. от родителей; или из ничего; или (как утверждает этот человек, в смысле, которого мы должны всеми средствами остерегаться) от некой собственной природы божественного дыхания, созданного не из ничего, но [получается] из Него Самого?

Глава 24 [XV]. Поскольку отрывки из Писания, которые он упоминает, никоим образом не показывают того, что он пытается навязать (поскольку, действительно, они вообще ничего не говорят непосредственно по вопросу, стоящему перед нами), то что могут означать эти его слова: «Мы твердо утверждаем, что душа исходит от дыхания Божия, а не от естественного зарождения, потому что оно дано от Бога»? Как будто, поистине, тело могло быть дано от кого-то другого, чем от Того, Кем оно создано, «Из Которого все, через Которого все, в Котором все» (Рим 11:36); не потому, что они Его природы, но Его творения. «И не из ничего», -— говорит он, — «потому что оно исходит от Бога». Так ли это, (мы должны сказать) не является вопросом, который следует здесь рассматривать. В то же время мы, не колеблясь, утверждаем, что выдвигаемое им положение о том, что душа не приходит к человеку ни путем рождения, ни из ничего, безусловно, неверно. Ибо одно из двух: если душа не происходит естественным путем от родителя, она происходит из ничего. Измышлять же, что она происходит от Бога таким образом, что является частью Его природы, является просто святотатственным богохульством. Но мы просим и ищем до настоящего времени какие-либо ясные отрывки из Писания, касающиеся вопроса, не передается ли душа по родительской линии; и мы не можем принять отрывков, которые он привел, ибо они не дают никакого ответа на вопрос, стоящий сейчас перед нами.

Глава 25. Как бы я хотел, чтобы в таком глубоком вопросе, пока он не знает, что ему следует сказать, он подражал матери отроков Маккавеев! Хотя она очень хорошо знала, что зачала детей от своего мужа, и что они были созданы для нее Творцом всего, и телом, и душой, и духом, тем не менее, она говорит: «Я не могу сказать, дети мои, как вы вошли в мою утробу». Ну что ж, я только хотел бы, чтобы этот человек рассказал нам то, чего она не знала! Она, конечно, знала (в упомянутых мною моментах), как они вошли в ее утробу, относительно их телесной субстанции, потому что она не могла сомневаться, что зачала их от своего мужа. Кроме того, она призналась — потому что это, конечно, она тоже хорошо знала — что именно Бог дал им их душу и дух, и что именно Он также сформировал для них их черты и их члены. Что же тогда было, чего она так не знала? Разве это не было то (чего и мы также не можем определить), что душа и дух, которые Бог, несомненно, даровал им, были получены ими от их родителей или вдохнуты в них по отдельности, как это было в первого человека? Но была ли это какая-то другая особенность, касающаяся строения человеческой природы, о которой она не знала, она откровенно призналась в своем невежестве; и не осмелилась защищать наугад то, о чем она ничего не знала. И этот человек не сказал ей того, чего он не стыдился сказать нам: «Человек не находятся в чести; он сравнивается с бесчувственными скотами и похож на них» (Пс 48:13). Посмотрите, как эта женщина сказала о своих сыновьях: «Я не знаю, как вы вошли в мое чрево», и все же она не сравнивается с бесчувственными животными. «Я не знаю», сказала она; затем, как будто они хотели спросить ее, почему она не знает, она продолжила говорить: «Ибо не я дала вам дух и душу». Поэтому Тот, Кто дал им этот дар, знает, как Он создал то, что Он дал, сообщил ли Он это через размножение или вдохнул это как новое творение, — это именно тот момент, о котором я со своей стороны тоже ничего не знаю. «И не я образовала черты лица и члены каждого из вас». Однако Тот, Кто образовал их, знает, образовал ли Он их с душой, или дал им душу после того, как они были сформированы. Она не имела представления о том, каким образом, тем или иным образом, ее сыновья вошли в ее чрево; только в одном она была уверена, что Тот, Кто дал ей все, что она имела, вернет ей то, что Он дал. Но этот человек выбрал то, о чем эта женщина не знала, на основе столь глубокого и сложного вопроса нашей природы; только он не осудил бы ее, если бы она ошиблась; ни стал бы сравнивать ее, если она невежественна, с бесчувственным скотом. Каков бы ни был вопрос, в котором она была невежественна, это, безусловно, относилось к природе человека; и все же любой имел бы оправдание в таком невежество. Поэтому я тоже, со своей стороны, говорю о своей душе, у меня нет определенного знания, как она вошла в мое тело; ибо это не я дал ее себе. Тот, кто дал ее мне, знает, передал ли Он ее мне от моего отца или создал ее заново для меня, как Он сделал для первого человека. Но даже я узнаю, когда Он Сам научит меня, в Свое благое время. Теперь, однако, я не знаю; и я не стыжусь, как она, признаться в своем незнании того, чего я не знаю.

Глава 26 [XVI]. «Учитесь», — говорит он, — «ибо вот апостол учит вас». Да, действительно, я научусь, если апостол учит; поскольку только Бог учит через апостола. Но, скажите на милость, чему учит апостол? «Вот», — добавляет он, — «как, обращаясь к афинянам, он убедительно излагает эту истину, говоря: “Видя, что Он дает всем жизнь и дух”». Ну, кто же думает отрицать это? «Но поймите», — говорит он, — «что апостол утверждает: Он дает; не «Он дал». Он отсылает нас к непрерывному и неопределенному времени и не провозглашает прошедшее и завершенное время. То, что он дает без прекращения, Он всегда дает; точно так же, как Тот, кто дает, Сам всегда существует». Я процитировал его слова точно так, как я нашел их во второй из книг, которые Вы мне прислали. Во-первых, прошу Вас обратить внимание, до каких пределов он дошел, пытаясь утверждать то, о чем он ничего не знает. Ибо он осмелился сказать, что Бог без всякого прекращения, и не только в настоящее время, но и во веки веков, дает души людям, когда они рождаются. «Он всегда дает», — говорит он, — «так же, как Тот, кто дает, Сам всегда существует». Я далек от того, чтобы сказать, что я не понимаю, что сказал апостол, ибо это достаточно ясно. Но то, что говорит этот человек, он даже должен сам знать, противоречит христианской вере; и он должен быть настороже, чтобы не идти дальше в таких утверждениях. Ибо, конечно, когда мертвые воскреснут, больше не будет рождаться людей; поэтому Бог больше не будет даровать никаких душ при любом рождении; но те, которые Он сейчас дает людям вместе с их телами, Он будет судить. Так что Он не всегда дает, хотя Он всегда существует, Который в настоящее время дает. И, опять же, то, что этот писатель хочет вывести, это никак не выводится из сказанного апостолом, а именно, что Бог не дает людям души через размножение. Ибо души все еще даются Им, даже если это происходит через размножение; даже как телесные дары, такие как члены, и ощущения, и форма, т.е., фактически, вся субстанция тела дается Самим Богом людям, хотя именно через размножение Он дает ее. И снова, потому что Господь говорит: «Если Бог так одевает траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь» (Мф 6:30) (не используя прошедшее время, одел, как когда Он впервые образовал материал; но используя настоящую форму, одежды, что, действительно, Он все еще делает), не должны ли мы на этом основании сказать, что лилии не происходят от первоисточника своего собственного рода. Что же тогда, если душа и дух человека подобным образом даны Самим Богом, когда бы они ни были даны; и даны также через размножение от себе подобных? Это позиция, которую я сейчас не поддерживаю и не опровергаю. Тем не менее, если ее нужно защищать или опровергать, я, безусловно, рекомендую делать это ясными, а не сомнительными доказательствами. И я не заслуживаю сравнения с бессмысленным скотом, потому что я признаю себя пока неспособным решить вопрос, но скорее с осторожными людьми, потому что я не учу безрассудно тому, чего не знаю. Но я не расположен со своей стороны отвечать руганью на ругань и сравнивать этого человека с животными; но я предостерегаю его как сына, чтобы он признал, что он действительно невежественен в том, чего не знает; и не пытаться учить тому, чему он сам еще не научился, чтобы не заслужить сравнения с теми людьми, о которых апостол говорит как о «желающих быть учителями закона, [но] не разумеющих ни того, что говорят, ни того, что утверждают» (2Тим 1:7).

Глава 27 [XVII]. Ибо почему он так небрежен к Писаниям, на которые ссылается, что не замечает, что когда он читает о людях, которые от Бога, то это касается не только, как он утверждает, их души и духа, но и их тела? Ибо утверждение апостола: «Мы Его род» (Деян 17:28), этот человек полагает, не должно относиться к телу, но только к душе и духу. Если, действительно, наши человеческие тела не от Бога, то ложно то, что говорит Писание: «Ибо из Него все, через Него все, и в Нем все» (Рим 11:36). Опять же, ссылаясь на то же утверждение апостола: «Ибо как жена от мужа, так и муж от жены» (1Кор 11:12), пусть он объяснит нам, какое размножение, по его мнению, подразумевается в этом процессе, — размножение души, или тела, или того и другого? Но он не допустит, что души происходят через размножение: остается, следовательно, что, согласно ему и всем, кто отрицает размножение душ, апостол обозначил только мужское и женское тело, когда сказал: «Как женщина от мужа, так и мужчина через женщину»; женщина была создана из мужчины, чтобы мужчина мог впоследствии, посредством процесса рождения, выйти из женщины. Если, следовательно, апостол, когда он сказал это, не имел в виду также душу и дух, но только тела двух полов, почему он сразу добавляет: «Но все вещи от Бога» (1Кор 11:12), если только не то, что тела также от Бога? Ибо так гласит все его утверждение: «Как женщина от мужа, так и мужчина через женщину; но все вещи от Бога». Итак, пусть наш спорщик определит, о чем это сказано. Если о телах мужчин, то, конечно, и тела от Бога. Как же так получается, что всякий раз, когда этот человек читает в Писании фразу «от Бога», когда речь идет о человеке, он хочет, чтобы слова были поняты не в отношении человеческих тел, а только как касающиеся их душ и духов? Но если выражение «Все от Бога» было сказано как о теле обоих полов, так и об их душе и духе, то отсюда следует, что во всем женщина от мужчины, ибо женщина происходит от мужчины, а мужчина от женщины: но все от Бога. Что подразумевается под «всем», кроме тех, о которых он говорил, а именно, [первый] мужчина, от которого произошла женщина, и [первая] женщина, которая произошла от мужчины, а также [второй] мужчина, который произошел от женщины? Ибо тот мужчина произошел не от женщины, от которого произошла женщина; но только тот [произошел от женщины], кто впоследствии родился от мужчины и женщины, как и теперь рождаются люди. Отсюда следует, что если апостол, когда он сказал слова, которые мы процитировали, говорил о телах мужчин, то, несомненно, тела людей обоих полов от Бога. Кроме того, если он настаивает, что ничто в человеке не исходит от Бога, кроме его души и духа, то, конечно, женщина принадлежит мужчине даже в отношении ее души и духа; так что ничего не остается тем, кто отрицает размножения душ. Но если он за то, чтобы разделить вопрос таким образом, чтобы сказать, что женщина принадлежит мужчине в отношении ее тела, но принадлежит Богу в отношении ее души и духа, как тогда будет истинным то, что говорит апостол: «Все от Бога», если тело женщины принадлежит мужчине в таком смысле, что оно не принадлежит Богу? Поэтому, допуская, что апостол скорее скажет правду, чем то, что этот человек должен быть предпочтен как авторитет апостолу, женщина принадлежит мужчине, будь то в отношении ее тела только или в отношении всего целого, из которого состоит человеческая природа (хотя мы ничего не утверждаем об этом с абсолютной уверенностью, но все еще ищем здесь истину); и мужчина через женщину, будь то вся его природа как человека, полученная им от отца и рожденная через женщину, или только плоть; относительно чего вопрос все еще не решен. «Все вещи, однако, от Бога», и об этом нет никаких сомнений; и в эту фразу включены тело, душа и дух, как мужчины, так и женщины. Ибо независимо от того, были они рождены или получены от Бога, или даже исходили от Него как части Его природы, — они от Бога, поскольку все, что создано, сформировано и сделано Им, имеет от Него реальность своего существования.

Глава 28. Далее он замечает: «Но апостол, говоря: “И Он дает жизнь и дух всем”, а затем добавляя слова: “И произвел весь род человеческий от одной крови” (Деян 27:25), отнес эту “жизнь и дух” к Творцу в отношении их происхождения, а тело — к размножению». Теперь, конечно, любой, кто не желает априори отрицать размножение душ, прежде чем ясно убедиться, верно ли это мнение или нет, имеет основание понять из слов апостола, что он подразумевал выражение «одна кровь» как эквивалент выражению «один человек» посредством речевого тропа, когда целое обозначается по его части. Ну, тогда, если этому человеку позволительно извлекать целое из части в отрывке «И стал человек душею живою» (Быт 2:7), как будто это подразумевает также и дух, о котором Писание здесь ничего не говорит, то почему не позволительно другим приписывать столь же всеобъемлющий смысл выражению об «одной крови», так что душа и дух могут считаться включенными в нее, на том основании, что человек, который обозначается термином «кровь», состоит не только из тела, но также из души и духа? Ибо как тот, кто отстаивает [теорию] размножения душ, не должен, с одной стороны, слишком сильно давить на этого человека, потому что Писание говорит о первом человеке: «В нем все согрешили» (Рим 5:12) (не в том смысле, что согрешила плоть всех, но «все люди», поскольку человек не есть только плоть); поскольку, повторяю, он [креационист] не должен быть слишком стеснен, потому что написано «все люди», таким образом, что их можно понимать просто в отношении плоти; так, с другой стороны, он не должен был слишком строго относиться к тем, кто придерживается теории размножения душ, на основании фразы «Весь род человеческий одной крови», как будто этот отрывок доказывает, что только плоть передавалась путем размножения. Ибо если верно, как он утверждают, что душа не происходит от души, а только плоть [происходит] от плоти, то выражение «от одной крови» не означает всего человека, по принципу части для целого, но [означает] только плоть одного человека; тогда как другое выражение («в котором все согрешили») должно быть понято так, чтобы оно указывало только на плоть всех людей, которая была передана от первого человека, Писание же обозначает часть целым. Если же, напротив, верно, что весь человек сам по себе целый, состоящий из тела, души и духа, происходит от первого человека, то отрывок «В котором все согрешили» должен быть понят в его собственном буквальном смысле; а фраза «от одной крови» использована метафорически, где все существо обозначается частью, то есть весь человек, который состоит из души и плоти; или (как предпочитает выражаться этот человек) из души, духа и плоти. Потому что Священное Писание имеет обыкновение использовать оба этих тропа, обозначая и часть целым, и целое – частью. Часть, например, подразумевает целое, в том месте, где сказано: «К Тебе прибегает всякая плоть» (Пс 64:3); весь человек понимается под термином плоть. И целое иногда подразумевает часть, когда говорится, например, что Христос был погребен, тогда как была погребена только Его плоть. Теперь, что касается утверждения, которое сделано в свидетельстве апостола, о том, что «Он дает жизнь и дух всем», я полагаю, что никто, после предварительного обсуждения, не будет тронут этим. Без сомнения, «Он дает»; факт не оспаривается; наш вопрос в том, как Он делает это? Новым вдыханием в каждом случае или путем размножения? Ибо со всем основанием говорится, что Он дает сущность плоти человеку, хотя в то же время не отрицается, что Он дает ее посредством размножения.

Глава 29 [XVIII]. Давайте теперь рассмотрим цитату из Книги Бытия, где женщина была создана из ребра мужчины и приведена к нему, и он сказал: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей». Наш оппонент думает, что «Адам должен был сказать: «Душа от души моей, или дух от духа моего», если бы и это произошло от него». Но на самом деле те, кто придерживается теории размножения душ, чувствуют, что обладают более надежной защитой своей позиции в том обстоятельстве, что в повествовании Священного Писания, которое сообщает нам, что Бог взял ребро из бока мужчины и образовал из него женщину, не добавлено, что Он вдунул в ее лицо дыхание жизни; по той причине, как они говорят, что она уже была одушевлена мужчиной. Если бы, действительно, этого не было бы сделано, говорят они, Священное Писание, конечно, не оставило бы нас в неведении относительно этого. Что касается слов Адама: «Вот, это кость от кости моей и плоть от плоти моей» (Быт 2:23), к которым не добавлено: «дух (или душа) от моего духа (или души)», они могут ответить, как это уже было показано, что выражение «моя плоть и кость» можно понимать как указание на целое через часть, только та часть, которая была взята из человека, не была мертва, но одушевлена; ибо нет веских оснований отрицать, что Всемогущий мог сделать все это, поскольку не найдется никого, способного отрезать часть плоти человека вместе с душой. Однако Адам продолжил, сказав: «Она будет называться женою, потому что взята от мужа» (Быт 2:23). Теперь, почему ему ни сказать бы лучше (и тем самым подтвердить мнение наших оппонентов): «Поскольку ее плоть была взята от мужа»? В данном случае, действительно, те, кто придерживается противоположного взгляда, могут утверждать, исходя из того факта, что написано, не плоть женщины, но сама женщина была взята из мужчины, ее следует рассматривать во всей ее природе, наделенной душой и духом. Ибо хотя душа не различается по полу, однако, когда упоминаются женщины, не обязательно рассматривать их отдельно от души. Ни по какому другому принципу они не были бы так увещеваемы относительно самоукрашения. «Не плетением волос, или золотом, или жемчугом, или многоценною одеждою, но как (говорит апостол) прилично женам украшать себя благочестием и добром житием» (1Тим 2:9-10). Хотя «благочестие», конечно, является внутренним принципом в душе или духе; и все же они называются женщинами, хотя украшение касается той внутренней части их природы, которая не имеет пола.

Глава 30. Теперь, пока оппоненты таким образом спорят друг с другом, приводя по очереди свои аргументы, я как судья между ними, полагаю, что они не должны опираться на неопределенные доказательства; и не делать смелых утверждений по вопросам, в которых они не обладают [полным] знанием. Ибо если бы Писание сказало: «Бог вдунул в лицо женщины дыхание жизни, и она стала душою живою», то даже тогда не следовало бы, что человеческая душа не происходит от родителей, если бы то же самое утверждение не было сделано относительно их сына. Ибо могло бы быть так, что в то время как неодушевленный член [тело Евы], взятый из тела [Адама], мог бы потребовать одушевления, однако душа [их] сына могла бы происходить от отца, передаваясь путем размножения через мать. Однако по этому вопросу [в Писании] царит абсолютное молчание; ответ скрыт от нашего взгляда. Ничего не отрицается, но в то же время ничего не утверждается. И таким образом, если в каком-либо месте Писание, возможно, о чем-то умалчивает, то этот момент требует более ясных доказательств. Из чего следует, что ни те, кто поддерживает размножения душ, не получают никакой помощи от того обстоятельства, что Бог не дунул в лицо женщины; и те, кто отрицает это учение на том основании, что Адам не сказал: «Это душа моей души», не должны убеждать себя верить в то, о чем они ничего не знают. Ибо как Писанию было возможно умолчать о том, что женщина получила свою душу, как и мужчина, через вдыхание Бога, не решает наш вопрос, но, напротив, оставляет его открытым; так и тот же вопрос мог остаться открытым и нерешенным, несмотря на молчание Писания, относительно того, сказал ли Адам: «Это душа моей души». И поэтому, если душа первой женщины исходит от мужчины, то часть означает целое в его восклицании: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей», поскольку не только ее плоть, но и вся женщина была взята из мужчины. Если же душа не от мужчины, но пришла через вдыхание ее Богом в женщину, как ранее в мужчину, то целое означает часть в отрывке: «Она была взята из мужчины», если предполагается, что была взята не вся она, но только ее плоть.

Глава 31. Таким образом, хотя вопрос этот остается нерешенным этими отрывками из Писания, которые не имеют для него решающего значения, поскольку они не дают ответа на него, тем не менее, я совершенно уверен в том, что те люди, которые думают, что душа первой женщины не произошла от души ее мужа, на том основании, что было сказано только: «Плоть от плоти моей», а не: «Душа от души моей», на самом деле рассуждают точно так же, как рассуждают аполлинарианцы и все подобные им, отрицающие человеческую душу у Господа только потому, что читают в Писании: «Слово стало плотью» (Ин 1:14). Ибо если бы, говорят они, в Нем была и душа, то надлежало бы сказать: «Слово стало человеком». Но причина, по которой великая истина изложена в обсуждаемых терминах, в действительности заключается в том, что под обозначением «плоть» Священное Писание традиционно подразумевает всего человека, как в отрывке: «И узрит всякая плоть спасение Божие» (Лук 3:6). Ибо плоть одна без души ничего не может видеть. Кроме того, многие другие отрывки Священного Писания ведут к тому, чтобы сделать это очевидным, без какой-либо двусмысленности, что в человеке Христе есть не только плоть, но и человеческая, то есть разумная, душа. Отсюда те, кто отстаивает размножение душ, могут также понять, что часть ставится вместо целого в отрывке: «Кость от кости моей и плоть от плоти моей», таким образом, что душа также должна пониматься как подразумеваемая в словах, таким же образом, как мы верим, что Слово стало плотью не без души. Все, что требуется, это чтобы они подкрепляли свое мнение о размножении душ отрывками, которые недвусмысленны; точно так же, как другие отрывки Писания показывают нам, что Христос обладает человеческой душой. Точно по тому же принципу мы советуем и другой стороне, которая отвергает мнение о размножении душ, представить определенные доказательства своего утверждения о том, что души создаются Богом в каждом новом случае путем вдыхания, и затем отстаивать позицию, что высказывание «Это кость от кости моей и плоть от плоти моей» было произнесено не фигурально, как обозначение целого его частью, и включает в себя душу, но в буквальном смысле одной только плоти.

Глава 32 [XIX]. При таком положении вещей я нахожу, что этот мой трактат можно теперь завершить. Он содержит, по сути, все, что мне показалось главным в обсуждаемом предмете. Тот, кто внимательно прочтет его содержание, будет знать, как быть настороже, чтобы не согласиться с человеком, чьи две книги мне прислали, и не поверить вместе с ним, что души производятся дыханием Бога таким образом, что не могут быть созданы из ничего. Человек, который, действительно, предполагает это, как бы сильно он ни отрицал на словах вывод, в действительности утверждает, что души имеют сущность Бога и являются Его потомками не по дару, а по природе. Ибо от кого бы человек ни получал начало своей природы, от него, необходимо признать, он также получает вид своей природы. Но этот автор, в конце концов, сам себе противоречит: в одном месте он говорит, что «души являются потомками Бога, — не по природе, но по дару»; и в другом месте он говорит, что «они не созданы из ничего, но имеют свое происхождение от Бога». Таким образом, он, не колеблясь, относит их к природе Бога, хотя это положение, которое он ранее отрицал.

Глава 33. Что касается мнения, что новые души создаются путем вдыхания, а не размножения, мы, конечно, нисколько не возражаем против его сохранения, — только пусть это будет утверждаться лицами, которым удалось обнаружить некоторые новые доказательства, либо в канонических Писаниях, в форме недвусмысленных свидетельств к решению этого запутанного вопроса, либо в своих собственных рассуждениях, таких, которые не будут противоречить католической истине, а не такими, каким показал себя этот человек. Неспособный найти что-либо стоящее, и в то же время не желая попридержать свою склонность к спорам и вообще не соизмеряя свои силы, вместо то, чтобы промолчать, он смело утверждал, что «душа заслуживает того, чтобы быть оскверненной плотью», и что «душа заслуживает того, чтобы стать греховной»; хотя до ее воплощения он не мог обнаружить в ней никаких заслуг, будь то добрых или злых. Более того [он утверждал], что «в младенцах, отходящих от тела без крещения, первородный грех может быть отпущен, и что жертва тела Христова должна быть принесена за них», которые не были включены во Христа через Его таинства в Его Церкви, и что «они, оставляя эту настоящую жизнь без омовения возрождения, не только могут пойти на покой, но даже могут достичь Царствия Небесного». Он выдвинул немало других нелепостей, которые было бы, очевидно, утомительно собирать вместе и рассматривать в этом трактате. Если учение о размножении душ ложно, пусть его опровержение не будет делом таких полемистов, как этот; и пусть защита альтернативной теории вдыхания новых душ в каждом творческом акте исходит из лучших рук.

Глава 34. Поэтому все, кто желает утверждать, что новые души, что называется, «вдыхаются» в людей при их рождении, а не происходят от их родителей, должны быть всеми средствами осторожны в каждом из четырех пунктов, которые я уже упомянул. То есть, не позволяйте им утверждать, что души становятся грешными из-за чужого первородного греха; не позволяйте им утверждать, что младенцы, которые умерли некрещеными, могут достичь вечной жизни и Царствия Небесного через прощение первородного греха каким-либо иным способом; не позволяйте им утверждать, что души согрешили в каком-то другом месте до своего воплощения, и что по этой причине они были насильно введены в греховную плоть; и не позволяйте им утверждать, что грехи, которые фактически не были найдены в них, были, поскольку они были предопределены, заслуженно наказаны, хотя им никогда не было позволено достичь той жизни, где они могли быть совершены. При условии, что они не утверждают ни одного из этих пунктов, потому что каждый из них просто ложный и нечестивый, они могут, если смогут, привести любые убедительные свидетельства Священного Писания по этому вопросу; и они могут отстаивать свое собственное мнение не только без какого-либо запрета с моей стороны, но даже с моего одобрения и наилучшей благодарности. Если, однако, они не смогут обнаружить никакого очень решительного авторитета по этому вопросу в божественных прорицаниях и будут вынуждены выдвинуть какое-либо из четырех мнений по причине своей неудачи, пусть они сдержат свое воображение, чтобы в своем затруднении не быть вынужденными изложить ныне проклятую и совсем недавно осужденную ересь Пелагия о том, что души младенцев не имеют первородного греха. Действительно, лучше для человека признаться в своем незнании того, о чем он ничего не знает, чем либо впасть в ересь, которая уже осуждена, либо основать какую-то новую ересь, при этом безрассудно осмеливаясь снова и снова защищать мнения, которые только показывают его невежество. Этот человек совершил и другие нелепые ошибки, на самом деле множество, в которых он отклонился от проторенной дорожки истины, не зайдя, однако, слишком далеко; и я хотел бы, если Господь позволит, написать ему самому что-нибудь по поводу его книг; и, вероятно, я укажу ему на все из них или на многие из них, если не смогу заметить все.

Глава 35 [XX]. Что касается настоящего трактата, который я счел нужным адресовать не кому-либо другому, а Вам, кто проявил добрую и истинную заинтересованность как в нашей общей вере, так и в моем характере как истинного католика и доброго друга, Вы дадите его для прочтения или копирования любому человеку, которого Вы сможете найти заинтересованным в этом предмете или сочтете достойным доверия. В нем я счел нужным опровергнуть самонадеянность этого молодого человека, однако таким образом, чтобы показать, что я люблю его, желая, чтобы он исправился, а не был осужден, и достиг такого прогресса в великом доме, который есть католическая Церковь, куда его привело божественное милосердие, чтобы он мог быть там «сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, готовым на всякое доброе дело» (2Тим 2:21) как святой жизнью, так и здравым учением. Но я должен сказать еще следующее: если мне надлежит дарить ему свою любовь, как я искренне делаю, насколько же больше я должен любить Вас, мой брат, чью привязанность ко мне и чью католическую веру я нашел по лучшим доказательствам трезвой! Результатом Вашей преданности было то, что Вы с настоящей братской любовью и долгом позаботились о том, чтобы книги, которые Вам не понравились, и в которых Вы нашли, что с моим именем обошлись так, как Вам не хотелось, были скопированы и отправлены мне. Теперь я настолько далек от того, чтобы чувствовать себя оскорбленным этим благодеянием, которое Вы совершили, что я думаю, что имел бы право, по истинным требованиям дружбы, рассердиться на Вас, если бы Вы этого не сделали. Поэтому я выражаю Вам свою самую искреннюю благодарность. Более того, у меня было совершенно ясное представление о том духе, с которым Вы оказали мне эту услугу, чтобы немедленно составить этот трактат для Вашего рассмотрения, как только я прочитал эти его книги.

Перевод с лат. Александра Буздалова