«Что такое православный социализм?» Часть 2

Пытаясь понять, что же на самом деле представляет собой православный социализм в концепции Николая Сомина, необходимо сказать о еще одном важном звене в ее генеалогии. Так, по собственному свидетельству автора, его теория является развитием учения Н.Неплюева, сыгравшего решающую роль в ее формировании. «Ряд глубоких идей в христианскую социологию внес русский философ и общественный деятель Н.Н.Неплюев. Можно даже утверждать, что разработанная им религиозно-философская система превосходит все, сделанное в этой области всеми остальными философами, включая Соловьева и Булгакова. На идеях Неплюева во многом основан материал этого цикла статей».[1]

Опыт Крестовоздвиженской трудовой общины (братства) Неплюева, действительно, экстраординарен, и здесь было немало не просто органически христианских вещей, но и настоящих подвигов подвижничества с его стороны, к которым не может остаться равнодушным христианское сердце. Есть все основания полагать, что этот светский человек в самом деле сумел принципиально  измениться с церковной точки зрения (то есть принести покаяние), и поэтому смог воодушевить на аналогичное изменение других. Иными словами, в личную исключительную нравственность и даже праведность Николая Николаевича Неплюева и его личное спасение верится легко и охотно. Тем более заслуживает внимания тот факт, что даже у него приходится констатировать наличие гуманистическо-просветительской тенденции все того же модерного титанизма, вступающего в непримиримое противоречие с ортодоксальной традицией на уровне духа, что сказывается как воля к церковному реформаторству, или обновленчеству.

В частности, эта тонкая и на первый взгляд незаметная оппозиция канонической Церкви и альтернативная православной «общинно-братская» экклезиология проявилась самым непосредственным образом – совсем не христианскими отношениями братства Неплюева со своими духовниками. «Отдельную печальную главу составляет история взаимоотношений Братства со священниками Крестовоздвиженского храма. Следует сразу сказать, что они часто менялись. По крайней мере, до 1908г. было не менее пяти священников. Причин несколько. Прежде всего,  большинство из них не понимало самой идеи Братства, считая его социалистической или толстовской общиной. Другая причина – конфликт из-за лидерства в духовно-руководственной сфере. Священник обычно считает себя духовным лидером общины. Здесь ситуация была иной – таким лидером был Неплюев, и от священника требовался большой такт, чтобы найти свое достойное место в Братстве. Его положение осложнялось еще и тем, что по Уставу Братства кандидатура священника храма предлагалась Думой и утверждалась епископом-попечителем Братства».[2]

Наглядным подтверждением того, что самое что ни на есть христианское по форме общинно-братское начинание православного социализма в процессе своего становления оказывается крайне подверженным прямо противоположному (страстно-греховному вплоть до демонического) наполнению является уже современная община сектантского типа небезызвестного о. Георгия Кочеткова, как выясняется, еще одного прямого продолжателя дела Неплюева. Здесь мы сталкиваемся с той же альтернативностью в отношении канонической Церкви, только уже в ярко выраженной антагонистической форме. «На вопрос, а почему именно в братство, а не в храм надо относить десятину, ответ бывает примерно такой: “Братство делает дело Божие, это стопроцентно, ведь оглашение — это дело Божие, а вот если в церковь отнести десятину, то еще неизвестно, на какие дела она пойдет, и вообще мы братство от церкви не отделяем, братство это и есть церковь”»; «человеку постоянно, то вскользь, то намеками, внушается, как в Церкви все плохо; как вредно читать Святых отцов в первые лет пять после воцерковления, лучше протестантские книжки почитать; как постепенно Церковь деградировала от общинного устройства к поместно-приходскому».[3]

Казалось бы, случай Кочеткова – это уже неопровержимое доказательство того, что более широкое, чем, скажем, взятие на свое попечение нескольких детей-сирот (то, с чего начинал Неплюев) или подобных посильных с Божией помощью подвигов христианского доброделания, тем более – стремление к тотальному воплощению теории христианского социализма в жизнь практически гарантирует либо обмирщение христианской духовной жизни, либо – хуже того – сектантство... Между тем, по Сомину, оказывается, нечто подобное (секта) это и есть преследуемая цель: «История сохранила нам примеры реализации христианского социализма. На уровне государства – это государство иезуитов в Парагвае; на уровне трудовой общины – это Крестовоздвиженское трудовое братство, созданное Н.Н. Неплюевым; на уровне небольшой этнической группы (“субэтноса”) – жизнь секты духоборов. Везде в этих случаях христианство давало стимул к труду и обеспечивало высокий нравственный уровень христианского сообщества. Социализм, общность имущества, укрепляли единство и взаимную любовь членов общины».[4] Получается, высокий нравственный уровень ставится выше принадлежности к Церкви. Это снова выдает в теории Сомина значительную долю quasi-религиозного нравственного идеализма Нового времени, который претендует отнюдь не актуализировать христианство в реальной жизни (это лишь видимость), но занять его место.

И, опять же, несвободным от подобных тенденций были воззрения и главного вдохновителя православного социализма – Н.Неплюева, в учении которого здравые и насущные инициативы перемешаны с революционными и деструктивными для Церкви. «Неплюев считал, что обществу требуется новая христианизация, так как люди не живут по вере, а духовенство ничего не делает, чтобы исправить эту ситуацию. В 1906 г. в № 6 и 7 “Трудов Киевской духовной академии” была напечатана статья Неплюева “Голос верующего мирянина по поводу предстоящего Собора”, в которой он предложил ряд реформ церковной жизни для рассмотрения Поместным собором. Он подверг резкой критике церковную жизнь: “приходы распылены, превратились в фикции”, многие представители духовенства руководствуются “не правдой Божией, а указами и предписаниями начальства”, выдавая антицерковную рутину за “истинное православие”. Неплюев видел возможность улучшения церковного управления в восстановлении принципа соборности, так как его нарушение приучило мирян “не считать себя ответственными членами церкви”. Насущной необходимостью Неплюев считал восстановление в церкви “института катехетов”: “Это дело настолько настоятельное и неотложное, что все епископы, их викарные и монастыри должны на пользу Церкви не пожалеть никаких расходов и трудов”. Под этим Неплюев понимал возрождение в церкви института катехизации. “Школу катехетов” должны пройти “все верующие для того, чтобы иметь ум и сердце крещенными и не позорить Церкви жизнию своею”. Им не должны "забивать головы научением богословских наук”, а ограничиться “знанием нового катехизиса” и научить жить по “заповеди любви, что может быть достигнуто в один, много, в два года”. Вместе с тем требуется издать совершенно новый катехизис, более “вразумительный и жизненно-полезный”. Отмечал он также, что необходимо “исправить редакцию богослужебных книг до вразумительности их содержания и сделать богослужебный язык общедоступным”».[5] – Одно дело «невразумительность» как «необщедоступность» языка богослужения (что еще можно считать дискуссионным вопросом), другое дело – «невразумительность» как «нежизненность» самого содержания богослужения (то есть литургии святых отцов Церкви). Последнее звучит уже как голос нового Лютера, а «требование нового катехизиса» только усиливает эту аналогию.[6]

В этой связи символический смысл приобретает конфронтация Николая Николаевича с другим святым. «Особое место занимает конфликт между Неплюевым и о. Романом Медведем, канонизированным РПЦ в 2000г.  О. Роман приехал в Братство 12 января 1901г., однако в конце 1901г. его уже в Братстве не было. А перед отъездом о. Роман послал  донесение в Синод, в котором он резко отрицательно отозвался о деятельности Братства. В донесении он писал: “Настоящая экономическая организация братства грозит обратить его в коллективного помещика, весьма тяжелого для округи, поскольку всякая частная благотворительность является запрещенной по уставу. Получается самая жестокая форма капиталистического строя, без всякого выражения не только христианских, но и просто человеческих чувств. Труд братства потерял нравственно-оздоравливающее значение, следовательно, по своему жизненному принципу братство неуклонно стремится в самоуслаждение. <...> Исторически сложившиеся отношения братства к православному священнику ненормальны. Братство постоянно разделяло в священнике нравственную личность и носимый им сан и через то открыло себе широкую дорогу для осуждения и попирания священства. Согласно этому разделению, все в пастырском руководстве неприятное для овцы и стада может быть относимо к личности священника, не имеющей никакого отношения к носимому им сану. Пастырь должен пасти овец, как того желают овцы. <...> Презирать священника как личность и получать от него Святые Тайны не дело доброго мирянина”».[7]

В заключении, возвращаясь к основному аргументу в теории православного социализма (сравнительно-богословский анализ которого был проведен в первой части этой статьи), а именно, положенной в его основание аксиоме, что общинная жизнь есть не просто воля Творца как Его замысел о человеке, но и «цель» российской истории (в отчетливом неохилиастическом смысле), можно добавить к сказанному, что это утверждение опровергает судьба самого Н.Неплюева. «В последние годы жизни Неплюев стал разрабатывать проект Всероссийского братства с единым уставом и управляющим органом под покровительством Синода и императора. Всероссийское братство – это совокупность приходов, которые должны стать живыми клетками церковно-государственного организма. <…> В 1906г. Неплюев приехал в Киев, где попытался образовать общество по созданию Всероссийского Братства. Неплюев сам написал проект Устава, но осуществить свой замысел уже не успел. С проектом Устава в декабре 1907 года Неплюев отправился в Петербург, но там тяжело заболел <…> 21 января 1908 г. Н.Н. Неплюев скончался».[8]  Полагаем, что никто из позиционирующих себя христианином, не станет оспаривать того, что эта смерть (как и любая другая) была Промыслом Божиим. Спрашивается, если непреложная воля Творца, как утверждают православные социалисты, есть осуществление Всероссийского братства, то зачем в самом расцвете сил умер Николай Неплюев, непосредственно этим проектом занимавшийся и на харизматической личности которого он целиком и полностью держался?[9] И зачем все эти «равноапостольные» замыслы было попущено воплощать в жизнь совсем-совсем другому «братству» большевиков, а ныне – хотя и иным образом, но столь же безнадежно профанировать сектарху Кочеткову?

Александр Буздалов

Источник