Подарок тысячелетия

Фото: mospat.ru

«15 сентября 2016 года в Апостольском дворце в Ватикане состоялась встреча председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополита Волоколамского Илариона с Папой Римским Франциском. Митрополит Иларион прибыл в Италию по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и согласно решению Священного Синода как глава делегации Русской Православной Церкви на XIV пленарной сессии Смешанной комиссии по богословскому диалогу между Православной Церковью и Римско-Католической Церковью; сессия пройдет в городе Кьети с 15 по 22 сентября. Председатель ОВЦС передал Главе Римско-Католической Церкви дар Святейшего Патриарха Кирилла – частицу мощей преподобного Серафима Саровского в ковчеге, изготовленном в форме пасхального яйца. Папа Римский был глубоко тронут драгоценным даром и просил передать Святейшему Патриарху слова сердечной благодарности и братского приветствия» (Митрополит Волоколамский Иларион встретился с Папой Римским Франциском).

Что означает это неординарное событие церковной жизни и каковы его последствия? – Во-первых, это, конечно, продолжение обозначенного в Гаване (а начатого еще в шестидесятых годах прошлого столетия) курса РПЦ на «восстановление единства христиан», или очередной акт декларированного сближения «двух церквей», или попросту экуменизма. Соответственно, дарителем является Московская патриархия, где глава ОВЦС – всего лишь смиренный исполнитель, хотя, конечно, и единомышленник  (даже обидно было за митр. Илариона, на которого одного в очередной раз обрушилась вся критика ревнителей). Трудно было ожидать (хотя мы и надеялись) пересмотра внешней политики МП после срыва Всеправославного собора в Стамбуле и умаления его до Критского: все-таки экуменизм – это кредо всей жизни последних поколений ведущих богослов и священноначалия РПЦ, а для пересмотра мировоззрения нужны более сильные потрясения, чем даже сорвавшийся Вселенский собор.

Отсюда второе: этот дар означает воплощение в жизнь богословской составляющей Гаванской декларации (сколько нас ни уверяли в ее отсутствии официальные представители) и, более того, форсирование «восстановления единства церквей», потому что дар святыни предполагает уже действительно «сестринские», единоверческие отношения (сколько нас ни уверяли иные простаки, что заявленное в Совместном заявлении «братство» не более чем дипломатический сленг, обусловленный политической целесообразностью). Одним словом, процесс явно идет по нарастающей, потому что такие преподношения, строго говоря, возможны только между поместными Церквями, вообще между находящимися в евхаристическом общении.

«В тексте Декларации выражается скорбь об утрате единства. Значит ли это, что в перспективе будут предприниматься шаги для восстановления евхаристического общения?

– Вопросы богословского характера на встрече не поднимались. Это и не планировалось. Известные догматические разногласия, разделяющие православных и католиков, не были предметом обсуждения между Патриархом и Папой. Однако нельзя было не сказать о том, что, “несмотря на общее Предание первых десяти веков, католики и православные на протяжении почти тысячи лет лишены общения в Евхаристии”. Утрата единства, констатируется в Декларации, стала “следствием человеческой слабости и греховности, произошедшей вопреки Первосвященнической молитве Христа Спасителя: “Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино” (Ин. 17, 21)» («Мы не соперники, а братья» (Эксклюзивное интервью председателя ОВЦС митрополита Волоколамского Илариона интернет-порталу «Православие и мир»).

Отсюда третье: дарение частицы мощей святого Серафима Римскому епископу означает уже не просто необходимость соблюдать известный «мораторий на слово “ересь”» в рамках богословского диалога с Ватиканом (в том смысле, что мы продолжаем исповедовать католиков еретиками, согласно нашему тысячелетнему Преданию, но просто воздерживаемся от «декларации своего учения», исходя из локальных задач и соображений икономии), отнюдь: еретикам в принципе не дарят святынь, «в миссионерских целях» – особенно («еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит 3:10-11)). Следовательно, этот дар означает, что Московская патриархия в самом деле («в себе», или для себя) не считает папизм ересью, несмотря на продолжающие звучать внутренние заявления об обратном.[1] То есть, и когда налагали мораторий, уже тогда исповедовали их «христианами иной традиции», но просто не форсировали «декларацию» этого учения уже собственной пастве, считаясь с необходимостью некоторого времени для привыкания к таким вещам, то есть для кардинального пересмотра этого вопроса веры, который (пересмотр) уже давно произошел в сознании священноначалия.

Итак, после «встречи тысячелетия» (первой в истории) последовал дар тысячелетия. Каковы же последствия? – Признание и общность «местночтимых» святых (то есть прославленных после великой схизмы) – это важная веха «восстановления» химерического экуменического «единства»: еще не полное единоверие и общение в Таинствах, но значительный шаг в этом направлении (напомним, что последнее, опять же, с оговорками «икономии», уже имело в период с 69-ого по 86-й год и в данный момент тоже пребывает в состоянии своего рода моратория).[2] Иначе говоря, практически неизбежным становится равноценный дар Ватикана: кардинал Кох во время своего ближайшего визита в Москву (если не папа Франциск лично) вынужден будет (даже просто как вежливый человек) преподнести патриарху Кириллу частицу «мощей» какой-нибудь в «бесовской прелести» почившей Терезы, а тот должен будет столь же благоговейно к этой «драгоценности» припасть устами. Нам же остается только надеяться, что сама эта, мягко говоря, незавидная перспектива развития событий послужит для их участников хоть каким-то препятствием.

Буздалов Александр

Источник

[1] Ср.: «…как только вы скажете человеку, что он еретик, вы закрываете всякую возможность общения с ним — он перестает вас слышать и становится вашим врагом, ведь он себя еретиком не считает и воспринимает эти слова как оскорбление. А в результате нет никакого диалога, и христиане замыкаются в своей среде, образуя “гетто”. Это означает, что мы вступаем в диалог с людьми — не декларируем свое учение, но отвечаем на вопросы, которые нам задают. И ведь так бывает не только тогда, когда мы обращаемся к людям неверующим. Это происходит, когда мы свидетельствуем о Православии перед представителями иных конфессий») с опорой на св. ап. Павла («апостолы вышли на римские дороги и отправились навстречу языческому миру, который бросал в них камни, а они искали с ним общий язык, как, например, апостол Павел, когда он выступал перед афинскими мудрецами и говорил, что видел у них жертвенник неведомому Богу, Которого он и проповедует (Деян. 17:23). Апостол признал даже присутствие истины среди язычников, чтобы начать диалог» (Слово Святейшего Патриарха Кирилла в праздник Торжества Православия после Литургии в Храме Христа Спасителя).

[2] «Имели суждение о Разъяснении Священного Синода от 16 декабря 1969 года о допуске в порядке икономии к Святым Тайнам римо-католиков.  Постановили: Ввиду поступающих запросов по поводу данного Разъяснения Священный Синод сообщает, что практика эта не получила развития, и определяет отложить применение синодального Разъяснения от 16 декабря 1969 года до решения этого вопроса Православной Полнотой» (Определение Священного Синода от 29.07.1986.  ЖМП, 1986, № 9. С. 7-8).