«Император всея Руси»

Продолжая разговор об идеологии главного редактора сайтов «Антимодернизм.ру» и «Два града» Романа Вершилло, необходимо сказать об еще одном существенном аспекте его религиозно-политической философии, а именно, о его своеобразном цезарепапизме, без которого невозможно понять не только причудливой логики его умозаключений, но самого их мотива. Тенденция к цезарепапизму мистического толка как раз и оказывается одной из основных его мотивировок, сразу объясняющей многие его идеологические построения.

«После 1917 года по не совсем очевидным причинам Православная Церковь перестала пользоваться своей властью преследовать инакомыслящих и инаковерующих в Церкви и вне Ее. Трудно переоценить масштабы такого переворота, и его можно объяснить только тем, что с отъятием Удерживающего история кончилась. Однако инаковерующие от этого никуда не исчезли. Они обступили Церковь совне и с удобством расположились внутри» (Вершилло Р. Упорядоченная душа в Новое время. М., «Антимодернизм.Ру», 2023. С.5).

Мы видим здесь не просто цезарепапизм (учение о царе как верховном понтифике, главе не только государства, но и Церкви), но цезарепапизм уже мистифицированный, когда от существования царской власти напрямую зависит само существование и государства, и Церкви. «История Вселенской Христовой Церкви со всей очевидностью доказала, что императорская власть не является той инстанцией, без которой Церковь не может существовать. А всё, фундаментально необходимое в Церкви, дано ей от начала и до конца пребудет в ней, как изначально стоял во главе её земной части апостольский сонм, преемником которого является вселенский кафолический епископат» (прот. Владислав Цыпин. Курс церковного права. Клин, «Христианская жизнь», 2004. С. 275-276). И именно ложное представление Романа Вершилло о том, что без царской власти как «Удерживающего» Церковь не может существовать полноценно, приводит его к учению о победе ереси модернизма в Русской Церкви как прямом результате эсхатологического отречения св. царя Николая от власти. Вопреки всей церковной истории, вопреки каноническому праву Вселенской Церкви, вопреки здравому смыслу и такому, например, факту, что не кто иной, как сам император Николай Второй в своих (вернее – доставшихся ему по наследству сложившейся дурной традиции) притязаниях на высшую власть в Российской Церкви и представил к рукоположению всех тех кандидатов в иерархи, которые в большинстве своем стали потом обновленцами, т.е. инициировали не просто церковный модернизм, но одну из самых радикальных (антицерковных) его форм.

«Государства больше нигде нет. Православная Церковь, лишившись защиты со стороны православного царства, утратила власть учительства. Связь одного с другим теоретически не очевидна, а фактически стала видна очень ясно. Уничтожены: политика как государственная дружба, разумный диалог в обществе, традиционная семья. Власть в Церкви захватили модернисты и решили проблемы, поставленные ими самими: привлекли в Церковь интеллигентов, соединили священника с приходом, а Церковь – с развращенным обществом» (Вершилло Р. Упорядоченная душа в Новое время. Цит. изд. С.24).

При этом мистический цезарепапизм как ложная идеология церковной жизни у Вершилло оказывается непосредственным образом связана с его неопелагианством как ложной антропологией, принципы которой мы подробно разобрали в статьях «Порядок в душе человека» и «Недочеловек». Суть здесь заключается в следующем. Если в Византии официальной доктриной взаимоотношений государственной и церковной власти была так называемая «симфония» (в синергическом значении «соработничества») и что (по крайней мере, в теории) являлось вполне ортодоксальным учением (потому как не нарушало основного принципа синергии, которая может иметь место только среди представителей одной природы, каковыми и являются императоры и церковные иерархи), то в религиозно-политической философии Вершилло имеет место искажение православного принципа «симфонии властей», когда царская власть оказывается мистическим главой земной Церкви, по сути, похищая эту власть даже не у епископата, но у Самого Христа, подобно тому, как это происходит в папизме. Иными словами, так же, как из полупелагианских двусмысленностей восточного синергизма в сотериологии (концепции соработничества Бога и человека в деле спасения) Вершилло делает уже откровенно ложные пелагианские выводы в антропологии, из византийской «симфонии властей» он делает ложный вывод мистического цезарепапизма, произвольно догматизируя сложившийся в синодальный период метод управления Российской Церковью как единственно легитимный. Поэтому так же, как в истории этой Поместной Церкви злоупотребления носителей царской власти своими правами в делах Церкви привели к гибели и Российского государства, и вырождению этой Поместной Церкви в сергианскую «симфонию» с возникшим революционным путем Советским государством («антигосударством» – в терминах Вершилло), в его собственной философии абсолютизация исторической аномалии церковного управления синодального периода приводит к аномальной идеологии мистического цезарепапизма, учению о царе как Удерживающим не только государство и общество от падения в диктатуру зла, но и саму Церковь –  от отступления от истинной веры.

«В России “наше” время началось со свержением православного царя в 1917 году. Больше нет властей предержащих, осталось только власти подчиненные: <…> После падения Удерживающего легитимной власти нет нигде. <…> все сказанное можно без ущерба перенести на Церковь, на нынешнюю церковную власть и церковный народ» (Вершилло Р. Каков долг гражданина по отношению к государству?).

«Российская реальность требует распада, чтобы наша Родина могла избежать большего наказания от Бога. Сохранение лжегосударства с именем “Святой Руси” безусловно страшнее любого распада и уничтожения, так же как большевистская централизация и консервация была хуже раздора среди вождей Белого движения Чтобы противодействовать этому естественному желанию, группе кремлевских деятелей нужно было сохранить Россию вопреки всему. Это, безусловно, поступок сверхчеловеческий, мистический» (Вершилло Р. Право на безвластие).

«…некоторые из православных канонистов своими весьма своеобразными суждениями о месте императора в структуре Церкви словно бы подтверждали обоснованность упреков в цезарепапизме. Так, профессор Н. С. Суворов писал: “Ни высшие епископы Христовой Церкви, ни Вселенские Соборы не могли быть олицетворением одной общецерковной, общепризнанной и постоянной власти, пекущейся о делах Церкви, издающей законы и распоряжения для устроения церковного порядка в целом христианстве и восстанавливающей нарушенный порядок. Для Церкви, как Церкви католической [именно так, через букву “т”, а не ”ф”. – В. Ц.], всеобщей, обнимающей всю совокупность христианских общин и совпадающей, хотя и не буквально, с пределами Римской империи,  точно так же должен был существовать известный видимый центр единства, centrum unitatis, к которому бы направлялись важнейшие церковные распоряжения, как не могла обойтись без центральной власти сама Римская империя. Этим центром стала императорская власть”» (прот. Владислав Цыпин. Курс церковного права. Цит. изд. С.274-275). То же самое, по сути, и не менее «своеобразными суждениями» делает и Роман Вершилло, перенося это извращение папизма на почву русского монархизма, в частности, посредством той же идеологемы «порядка», гарантом которого может быть только монарх.

«Душа христианина, душа гражданина – она непоколебима. У наилучшего гражданина [монархиста. – А.Б.] нет оснований кроме долга, но это основание непоколебимо. Его никто не может лишить этого основания, потому что оно даже не его. Государство [монархия. – А.Б.] может потерпеть крушение, он все равно будет гражданином, так как гражданин – это государство. Последняя крепость в этом мире – это душа, если в ней царит порядок» (Вершилло Р. Каков долг гражданина по отношению к государству?).

«…при монархическом строе порядок зиждется на личности Царя» (Вершилло Р. Противящийся власти противиться Божьему установлению).

А то, что «беспорядок в душе» монарха или его ближайшего (и порой не менее могущественного) окружения, его политические ошибки или его личная ересь становится в подобной системе единоначалия «гарантом» гибели и государства, и Церкви, – такая возможность исключается средствами мифологии «Удерживающего», т.е. царя как некоего Сверхчеловека, как особого инструмента Промысла, который априори не может пасть ни нравственно, ни доктринально, опять-таки, как непогрешимый Папа Римский в выродившейся доктрине католицизма.

«Сама природа вещей указывает на единовластие как норму в мире, обществе и душе. Следовательно, наилучшей формой правления является монархия. <…> Божественное единовластие не терпит ущерба, даже если люди завели свои беспорядки» (Вершилло Р. Наилучшая форма правления).

В такой политической философии самой по себе еще нет ничего предосудительного. Если бы она ни превращалась у Вершилло в политическую теологию и вдруг ни оказывалось, что данная форма правления является «наилучшей» и для Церкви.

«…современное государство не защищает Церковь от ереси и раскола. Но одни модернисты думают, что сами прекрасно справятся с инакомыслием через пропаганду. А другие считают, что с инакомыслием не нужно бороться вообще. Не случайно ведь экуменизм расцвел немедленно после отъятия Удерживающего (1920 год). Экуменизм был и остается неверной реакцией на духовное безвластие Церкви, лишенной государственного покровительства» (Вершилло Р. Упорядоченная душа в Новое время. Цит. изд. С.34).

«…применительно к Поместной Церкви для православного правосознания допустима лишь такая интерпретация положения о главенстве императора в Церкви, которая подразумевает возглавление и представление императором сословия мирян, но не епископата» (прот. Владислав Цыпин. Курс церковного права. Цит. изд. С.275). В то время как интерпретация Вершилло подразумевает исполнение императором функции даже не верховного епископа, но Самого Бога (Удерживающего мир от прихода антихриста).

 «Вот так работал этот идеологический механизм в государстве и Церкви в течение примерно ста лет, когда наступил конец истории – падение Удерживающего в 1917 году. В течение одного-двух десятилетий после 1917 года, нечто похожее постепенно происходит в Православной Церкви. Здесь отъятие Удерживающего выражается в том, что Церковная власть более не препятствует инакомыслию, а скорее, его поощряет» (Вершилло Р. Упорядоченная душа в Новое время. Цит. изд. С.73).

«…монархия не признает плюрализма политических мнений и не допускает вмешательства Церкви в свои дела» (Вершилло Р. Противящийся власти противиться Божьему установлению).

Зато собственное вмешательство в дела Церкви эта монархия и этот мистический монархизм не только признает за свое неотъемлемое право, но, по сути, это и проповедуется как «наилучшее» для Церкви положение вещей.

«Без Удерживающего мир стал непонятен, потому что государство объясняло мир самим своим порядком. Государство соответствовало Божественному порядку, то есть тому единственному, что человек может понять умом, и этот ум – один у всех. <…> Люди отказываются постигать очевидный Божественный миропорядок. Новые люди утрачивают общий всем ум и приобретают отдельный, свой, ум, а им, конечно, ничего нельзя познать как следует. Вместо понятного мира, новые люди создают свой, непонятный, и вносят его в Церковь, если становятся лжехристианами» (Вершилло Р. Упорядоченная душа в Новое время. Цит. изд. С.26).

Без православного царства как «Удерживающего» Церковь лишается не только истинной веры, но и своей миссии, вернее – даже самой возможности проповедовать в мире.

«Миссионеры думали и думают проводить миссию без удерживающего православного государства, а эта попытка является бессильной, и она обманывает одних и унижает других членов Церкви» (Вершилло Р. Богословские соблазны уранополитизма).

Духовные изменения в мире и в Церкви (в самих душах людей светских и церковных) в мистическо-цезарепапистском толковании «отъятия Удерживающего» носят эсхатологический характер, поэтому после этого события вселенского значения в Церкви невозможным становиться не только истинное богословие (последним богословом Вершилло считает арх. Феофана Полтавского на том основании, видимо, что тот был духовником царской семьи, а значит, имел возможность сохранять мистическую связь с «Удерживающим» и после его промыслительного «отъятия» в 1920 г.), но даже просто правильный перевод святоотеческой литературы.

«Р.В. …в наше время невозможно прямое богословствование. <…> Переведены они [поздние труда Августина] несомненно какими-то модернистами, и уже по одному этому я бы не стал ими пользоваться. Достаточно тех сочинений блж, Августина, которые были переведены до революции, и притом в тех именно переводах, а не в новых» (Порядок в душе человека).

И это не преувеличение: все ссылки на святоотеческую литературу на ресурсах Вершилло – это исключительно дореволюционные издания. Потому что после этого, согласно его мифической историософии, происходит духовное перерождение людей в российском обществе и в Русской Церкви в «недочеловеков» как предтеч грядущего антихриста. «Человеческими» существами как таковыми (с первозданным «порядком в душе») остаются только сохраняющие верность присяге последнему царю русские монархисты как единственные истинные «граждане» и истинные «христиане».

«…цель наша – оставаться гражданами при порядке и беспорядке, и не просто гражданами, а образцовыми. Наша цель – оставаться подданными, когда нет Царя» (Вершилло Р. Наилучшая форма правления).

«При любом строе мы поступаем так, как будто у нас есть Царь, читаем те же молитвы Святому Кресту с упоминанием о царях. Но не иллюзия ли это? Не самообман ли? Вовсе нет. Христиане поступают как рабы Божии, а Божественная власть вездесуща и неизменна» (Вершилло Р. Каков долг гражданина по отношению к государству?).

Что означает: «Божественная власть Царя исторически вездесуща и неизменна», даже если ни царя, ни его царства уже нет. Это и есть основной догмат созданной Вершилло лжерелигии Царя как Удерживающего. Из того факта, что царь Николай был канонизирован, одни религиозные монархисты состряпали ересь царебожничества (квазирелигиозный миф «искупления» царской кровью грехов всего русского народа); другие «канонизировали» дурные привычки последнего русского императора, например, его страсть к курению или Друга Семьи «старца» Распутина; третьи – самовыдвижение последнего императора Всея Руси на патриарший престол на Поместном соборе 1917 года… Вершилло же в этом изуверстве пошел дальше всех и посмертно «рукоположил» царя Николая в Удерживающего.

«Порядок в душе правителя, вообще представителей народа, является источником порядка в обществе. Так было долгое время, но вдруг эта связь всюду разрушается, в разных обществах, и даже в Церкви. Был один момент в 1917 году, когда порядок в душе, переживание беспорядка в обществе, невозможность передать этот порядок другим и понимание этой невозможности соединились в одной душе. Это все правильно отразилось в душе Царя-Мученика Николая, то есть Удерживающего, и нашло правильный общественно значимый ответ в его отречении от престола. С тех пор беспорядок в обществе по-прежнему является отражением беспорядка в душе человека. Но порядок в душах более не транслируется вовне, здравый ум не оказывает влияния, христианин не организует общество вокруг себя» (Вершилло Р. Упорядоченная душа в Новое время. М., «Антимодернизм.Ру», 2023. С.18).

Таким образом, «сверхъестественная» (пелагианская) антропология Романа Вершилло (идеология «неизменности человеческой природы и во грехе», «сохранения образа и подобия Бога» этой природой и после грехопадения) приводит его к «сверхъестественному» цезарепапизму, лжерелигии царя как Сверхчеловека-Катехона («Удерживающего»).

Александр Буздалов